Долго & Счастливо - страница 37
– Вот видите! – обратился отец к своим собеседникам, которые встали, чтобы поздороваться с нами. – Я же сказал, что они придут.
Продолжай улыбаться, Брайан. Он – просто гордый отец, который хвастается своим сыном. Ничего больше.
– Привет, пап.
– Здравствуйте, мистер Оливер, – поздоровалась Элла.
Папа похлопал меня по спине, а затем ловко отодвинул в сторону и взял Эллу за руку.
– Прошу, Элла, зови меня просто Максом, – проворковал он, целуя ее в щеку.
Не отпуская ее руки, он усадил Эллу на диван рядом с собой, практически не оставив места для своей очередной пассии, сидевшей с другой стороны. Рыжая девица, судя по всему, не возражала и уже начала строить глазки мне.
Выругавшись про себя, я сел рядом с Эллой и вежливо улыбнулся трем незнакомцам на соседнем диване. Они внимательно оглядели меня, и отец начал по очереди представлять своих собеседников:
– Это Ллойд Райт и Майкл Хобсон из «Нью Гейт Филмс». С Майей ты уже знаком, Брайан. Элла, это Майя Сазерленд, мой великолепный агент.
Затем отец положил руку на плечо своей подружке и с гордой улыбкой произнес:
– А эта симпатичная крошка – Ноэми Вираж.
После вежливых приветствий и рукопожатий Ноэми захихикала как безмозглая школьница и, перегнувшись через отца, положила руку на колено Эллы.
– Слышала сегодня замечательные новости о тебе. Поздравляю! Должна признать: завидую тебе по-черному. Я пошла бы на что угодно ради возможности стать моделью «Линдон». Это работа для супермоделей!
Я закашлялся, а Элла побледнела как полотно.
– Вы что-то слышали об этом? – переспросил я, так как Элла, по-видимому, временно лишилась дара речи.
– Конечно! – ответила Ноэми, будто я спросил о чем-то очевидном. – Мистер Линдон сегодня провел трансляцию в фейсбуке и сказал, что ты невероятно красива и идея Эрика Кларка пришлась ему по душе. Он сообщил, что сделал тебе официальное предложение. Сегодня это обсуждают все.
– Замечательно, – процедила Элла.
Ноэми совсем не уловила сарказма в ее голосе.
Я зажмурился. Я вовсе не был удивлен подобному развитию событий, но совсем забыл предупредить Эллу о том, что такое может произойти. Линдон должен был как-то прокомментировать ситуацию, чтобы спасти свою шкуру. Они не сомневались, что Элла, скорее всего, откажется, поэтому поторопились с публичным заявлением. Иначе от их предложения не было бы никакого толку.
Я обещал Скотту, что серьезно поговорю с Эллой после того, как уедет ее семья, но, судя по всему, мне придется сделать это раньше. Например, завтра утром. Надеюсь, Скотт не шутил, говоря, что я могу ненадолго украсть его у родственников. А сейчас единственное, что я мог сделать, – это сменить тему, чтобы Элла не проболталась, что хочет отказать Линдону, и ей бы не пришлось оправдываться перед незнакомыми людьми.
Я подался вперед, взял Эллу за руку и посмотрел на двух мужчин, сидевших напротив. Папа уже сказал, что они из «Нью Гейт Филмс», но я и так мог бы догадаться, что они из какой-то студии. В Голливуде есть два типа людей – творческие и пиджаки. Творческие снимают кино своими руками, а пиджаки принимают решения, потому что все деньги у них.
Последних не просто так зовут пиджаками. Они все на одно лицо. Когда мы на работе, мы, как правило, выглядим и ведем себя естественно. А пиджаки этого не понимают. Ну смотри, вот мы сегодня собрались посмотреть фильм на Рождество, а эти два напыщенных придурка пришли в кинотеатр в своих дизайнерских костюмах и дорогущих галстуках.
– «Нью Гейт», значит? Почему-то я совсем не удивлен.
Я попытался быть максимально высокомерным, оставаясь при этом в рамках приличия. Таковы правила игры. Эти люди пришли сюда по делу, независимо от того, хотел я с ними общаться или нет. Я не мог быть слишком грубым и сжигать мосты, но и не хотел просто так мириться с их наглой попыткой заполучить Эллу. В Голливуде никогда нельзя давать слабину.
– Кажется, они несколько раз звонили в мое агентство. Что-то припоминаю.
– На самом деле, Брайан, – перебил отец с невинной улыбкой, которой никто не поверил, – они пришли посмотреть фильм и поговорить со мной о возможной киноадаптации «Бешеных гонок».
Элла закашлялась, и мне пришлось закусить щеку, потому что я знал: это попытка замаскировать смех.
– Вы о видеоигре? – сдержанно спросила она.
Элла редко относилась к чему-то с откровенным снобизмом (кроме видеоигр). Ее слова звучали нарочито вежливо, и мне было очевидно, что она изо всех сил пытается не расхохотаться.
Папа напыжился от гордости.
– Эта игра – лидер продаж на рынке. Самое время снять по ней фильм.
Элла наклонилась к отцу и легко дотронулась до его локтя.
– Мистер Оливер… Макс… Поверьте, я не знаю ни одного режиссера в мире, который бы справился с этой задачей лучше вас.
Теперь настал мой черед кашлять. Никто из присутствующих даже представить себе не мог, насколько Элла ненавидела большую часть работ моего отца. Она стопудово думала, что «Бешеные гонки» станут самым большим, ярким и смехотворным куском дерьма за всю историю Голливуда. И она точно не лгала, когда сказала, что считает моего отца идеальным режиссером для этого фильма.
Я был единственным, кто уловил снисхождение в словах Эллы – и то потому, что я слишком хорошо ее знал. Я не удержался и легонечко ткнул ее локтем. Элла метнула на меня быстрый взгляд и хитро ухмыльнулась. Я прикрыл рот рукой и потер свою челюсть, в буквальном смысле слова пытаясь стереть с лица улыбку. Элла заметила мои старания и, незаметно подмигнув, обратилась к дельцам из «Нью Гейт»:
