Соблазн двойной, без сахара - страница 49
Не хотела я пытаться и по другой причине. Эта причина смотрела на меня сейчас так, словно я опозорила ее род до седьмого колена. Пусть даже в чем-то она была права – чем больше проходило времени, тем четче я ощущала, что она права! И если Андрею придется выслушивать то же самое, то какой же это будет позор. Кем после этого он будет считать саму меня – жалкой, забитой собачонкой? А разве он тоже не будет прав?
Они все правы. Заочно. Все. Кроме меня.
К счастью, наш рейс был только ночью. Потому несколько часов нам пришлось провести на месте до выезда в аэропорт. За это время мама вызвала владельца квартиры, сообщила, что больше мы это жилье не снимаем. Мне уже было все равно от бесконечной усталости. Умылась ледяной водой, успокоилась, села пить чай – в последний раз за этим столом. Хорошая квартирка, удобная и недорогая. И с владельцем у нас никаких конфликтов не возникало. Он теперь тоже был расстроен, что такая тихая и ответственная девушка съезжает, придется искать других жильцов. Мама уже тоже пришла в себя и даже смеялась, громко обсуждая с ним в зале какие-то мелочи. Он пытался сбежать, повторял, что вернется за ключами позже, но из рук матери простому смертному запросто не вырваться, мне ли не знать.
Я успокоилась настолько, что теперь смогла думать. Петя сообщил матери о моих ночных гостях – и неизвестно, в каких красках. Она, накрученная рассказом, приехала, чтобы удостовериться. И застала меня с Андреем. Какая еще реакция у нее должна быть? Особенно с ее характером. У меня синдром… не помню, как называется. Когда жертва оправдывает своего гонителя. Я – жертва. С самого детства, без права на собственное мнение. И потому я понимаю, в чем мама права, а в чем не права я. И даже эта мысль ничем не помогла – из таких петель не выбираются. Через некоторое время я снова подниму вопрос о том, что хочу переехать в столицу. И когда-нибудь они сдадутся, потому что я не буду истерить, как сегодня, а буду монотонно повторять одно и то же, пока всем вокруг не надоест.
Уже совершенно равнодушно я взяла свой мобильник и вернулась на кухню. Говорила предельно спокойно, обдумав заранее каждое слово:
- Андрей Николаевич, извините, что беспокою поздно. Я вынуждена уехать по семейным обстоятельствам. К сожалению, я не написала заявление на увольнение, но примите его устно…
- Не понял, - он говорил очень сдержанно, как на работе. – Ты из-за нашего разговора разозлилась настолько сильно? Не пори горячку, Ань. Там вопрос яйца выеденного не стоит.
- Нет, - я все еще могла произносить слова отчетливо, сухо. – Дело вообще в другом. И позвонила только затем, чтобы вы знали. С завтрашнего дня я уже не смогу…
- Так, стоп! – Андрей чуть повысил голос. – Ну-ка поподробнее. Что-то случилось? Объяснишь, когда сможешь, потом вернешься на работу. Заменим тебя на время кем-нибудь.
Не знаю почему, но глаза снова начало застилать мутью. Но в тоне это не отразилось:
- Я не вернусь, Андрей Николаевич. Прошу отнестись к моим словам серьезно.
- Алё, Ань, - он вдруг сказал почти со злостью. – Тогда давай серьезно! У нас так-то законы есть. Пишешь заявление, потом две недели отработки, после чего получаешь трудовую книжку. Не слыхала о таком?
- Андрей… - поняла, что выбрала совсем неправильный способ. – Я должна уехать… Просто прими как факт. С трудовой как-нибудь потом разберемся. Я просто не хотела никого на работе подводить и не хотела, чтобы вы переживали, куда я делась. У меня все в порядке, просто я больше не работаю на тебя и улетаю домой. Все, я отключаю вызов.
- Стоп, сказал! Еще разок напоследок – кто-то умер из твоих родных? Заболел? Что случилось? Ань, просто расскажи, я помогу, если буду в силах.
- Не могу объяснить. Пока.
Отложила телефон, встала. Почувствовала какое-то бесконечное спокойствие, уверенность.
- Вот и правильно, - непонятно за что похвалила мама. – Через сорок минут такси. Иди умойся, глаза до сих пор красные. И давай больше не ссориться, доченька.
- Он сейчас приедет, - сказала я, глядя ей в глаза. Знала это наверняка. Хотя нет, не совсем точно, я рассуждала вслух: - Нет, приедет Костя, потому что он ближе. Но Андрей приедет чуть позже, если ты так хотела с ним познакомиться.
Это был тот редкий момент, когда моя мама застыла в изумлении:
- Так у вас с ним серьезно? Почему же ты его раньше не пригласила?
- Я и сейчас не приглашала. Но он приедет. И я никуда не полечу из Москвы, потому что не хочу лететь.
- Но… Аня, да что ты мелешь? Я же и аренду здесь закрыла!
- Плевать. Когда вернется владелец забирать ключи, скажу, что передумали. Он будет только рад.
- Да что ты несешь…
Отмахнулась и пошла заваривать чай. А ведь только недавно вымыла чайник.
Что-то я все-таки переняла от Андрея. Наверное, он заразный. Потому что буквально все дальше происходило именно так, как уже выстроилось у меня в голове. Я только наблюдала, не вмешиваясь и с каким-то отстраненным равнодушием.
- Мама? – слышу громкий голос Кости в прихожей. – Радость-то какая! Идемте, мама, гостя потчевать будем, а то я сегодня без обеда. Привет, Анют. Чего такая опухшая?
А может, и хорошо, что Костя живет ближе. От Кости даже мама растеряется. Его можно против вражеской армии выставлять – и у той бы шанса не было. Ее неловкие вопросы, попытки перехватить инициативу были едва слышны на фоне громогласных ответов:
- Трудовой кодекс, Зинаида Васильевна! – я вообще пропустила тот момент, когда они друг другу представлялись. Я вроде бы не представляла. – Я человек нервный, такую ей статью влеплю, что она больше никуда на работу не устроится. Без обид, Анют, я от чистого сердца.
