Соблазн двойной, без сахара (СИ) - страница 21
— Не жду, — я улыбнулась. — Уже знаю, что вы совершенно разные.
Он смотрел хитро:
— Есть какие-то предположения? Что именно сегодня случится?
— Ну, — я задумалась. — Наверное, первым делом вы попросите называть вас на ты и по имени.
— Верно, прошу. Но называй, как хочешь. Можешь добавлять еще и «ваше высочество» — с ума сойти, как меня заводит этот официоз! У меня мурашки по спине бегут от каждого твоего «Сергеевича».
— Что-то я теперь и растерялась, как лучше называть…
— Определишься со временем. А что будет дальше?
— Не знаю… Вы потащите меня на аттракционы или какие-нибудь гонки на мотоциклах?
— О, — он опешил. — Ты изучила меня настолько хорошо?! Или умеешь читать мысли?
Я рассмеялась:
— Нет. Озвучила версию Андрея!
Константин Сергеевич тяжело выдохнул, а улыбка его потеряла ощущение веселья. Да он почти насупился, как ребенок!
— Теперь все ясно. Андрей играет нечестно. Он решил перекрыть мне все возможности тебя впечатлить.
— Что, он угадал? — я не могла поверить.
— Совсем не угадал… Анют, а как ты относишься к аттракционам? И сегодня за городом проводят гонки…
Рассмеялась. К подобным развлечениям я не особенно тянулась. Это вообще казалось чем-то детским. Но вышло так, что я была предупреждена заранее, потому сейчас даже не смогла изобразить должного удивления. Да уж, Андрей действительно просчитывает мелкие детали — ничем не показал своего отношения, а просто испортил свидание другу. И именно эта мысль заставила меня сказать:
— С детства на них не бывала! Может, пора вспомнить?
Оказалось, что настроение у Константина Сергеевича падать и не собиралось:
— Молоток, Анют! Сегодня будет только драйв. Начнем с низкого старта — аттракционы, раз уж ты сама на них настаиваешь!
А почему бы и нет? Расслабиться и получать удовольствие! Особенно когда рядом очаровательный, харизматичный, неугомонный взрослый ребенок.
Но вот в самом парке развлечений я мигом растеряла весь пыл. Почему-то в голову не пришло очевидное: кататься мы будем не на детских карусельках, а вон на той страшенной штуковине, от которой раздаются крики ужаса. Я тоже вскрикнула, когда штуковина сделала разворот на триста шестьдесят градусов, притом зависнув в воздухе в самой опасной точке. Крики на эту секунду смолкли, а потом раздались с новой силой. У меня же сердце рухнуло в пятки.
— Константин Сергеевич, — я не постеснялась, что мой голос звучит очень жалобно. — Я немножко… это… высоты боюсь… особенно такой…
Но он схватил меня за руку и тащил вперед:
— Спокойствие, Анют! Такой высоты все боятся, даже я! Но ведь в этом и есть смысл — почувствовать себя живым можно только в полете!
— Я… не особенно хочу почувствовать… может… — попыталась потянуть его в сторону детской карусели.
Но пленитель был жесток и неумолим:
— Зажмуришься и прижмешься ко мне! В этом и есть план!
— Должна заметить, что ваши планы не так тонко выстроены, как у вашего друга…
На это он не отреагировал. Я заторможенно наблюдала, как люди выходят оттуда — кто-то смеется, кто-то бледен, как мел. Могу с точностью сказать, в чьем лагере окажусь я. Если доживу до конца, конечно.
Меня пристегнули ремнями — я уже в этот момент зажмурилась. И, когда Константин Сергеевич подхватил меня за руку, даже не думала вырывать. Но не выдержала и распахнула глаза, когда большая лодка поплыла вверх. Сначала медленно и плавно — туда и обратно. Но уже следующий подъем оказался выше. Я, недолго думая, вцепилась в руку попутчика сильнее. Наверное, так сжала пальцы, что ему стало больно. Пусть считает меня трусихой, плевать. Однако он только рассмеялся:
— Ни в чем себе не отказывай!
Лодка резко пошла назад. Возле земли все же сердце хотя бы билось. Я не упустила момент передышки и крикнула:
— Ремни мешают! Иначе бы я уже забралась к вам на колени!
— Вот это я просчитался! — и хохочет, как будто находится в привычной обстановке.
Очередной подъем не закончился в предыдущей точке, лодка рванула вверх на полный круг. Я завизжала. Вокруг, правда, все завизжали, отчего моя слабость не выглядела особенно заметной. И кричала я так все следующие минуты, пока нас колбасило, тормошило и переворачивало. Восторг менялся паническими атаками, затем паника перекрывалась мнимым успокоением, а потом снова восторг — только оттого, что я до сих пор жива. Но когда лодка снова начала двигаться плавно, снижая степень колебаний, я ужасно обрадовалась. И кричала уже от счастья, что все заканчивается.
Сотрудника, который подлетел и помог расстегнуть ремни, я готова была обнимать и целовать. Хотелось мгновенно вскочить и сразу же рвануть подальше от этого места, но ноги подвели — оказалось, что они позволяют только очень чинно и очень медлеенно выводить тело из этого страшного места. Понятно, сбежать прямо сейчас не получится. Придется объяснять Константину Сергеевичу, что мне хватит. Он поддержал за талию — и этот жест я восприняла именно как помощь, а не желание чего-то другого. Шлось трудно, так хоть немного легче.
— Понравилось? — спросил он воодушевленно. — Это была подготовка. Теперь выберем что-то по-настоящему дикое!
— Нет! — отчаянно закричала я и попыталась вырваться. — Нет, нет, нет!
— Не понравилось? — изумленный взгляд прямо перед моим лицом, а талию прижимают еще крепче. А ты разве не от восторга кричала?
Но я себя сбить с мысли не позволила:
