Заложница чужих желаний - страница 57
Эпилог
Все-таки любителя балета из Сережи не получилось. Он не мешал мне наслаждаться представлением, но уже по лицу было ясно – считает в уме минуты, когда эта свистопляска закончится. Даже у Мишани можно найти больше понимания высокого искусства, честное слово! Но я предпочитала тащить с собой Сережу: он намолчится, натерпится, намучается, после чего непременно начнет мучить меня – выплескивать свой дискомфорт неизбежно самым приятным для меня образом. Чем дольше я с ним жила, тем чаще провоцировала такие всплески. И, кажется, все эти манипуляции он видел как на ладони, но подыгрывал, ведь это доставляло удовольствие и ему самому.
Уже в подъезде он не выдержал:
– Почему мы остались на второй акт, не напомнишь?
– Чтобы узнать конец истории!
– А там был какой-то сюжет? Юль, признайся, что балет ты любишь только из-за мужиков в колготках.
– Даже скрывать не стану! – я смеялась, хоть и чувствовала его хмурый взгляд в затылок. – Где еще увидишь всю харизму – с ног до пояса?
– Эм-м… в порно?
– Ты безнадежен, Сереж! Может, у тебя сердца нет, раз искусство не воспринимаешь?
– А может, мне сегодня еще ночью на работу? Новый клуб открываем – надо на этом этапе все там контролировать, чтобы потом проблемы не разгребать.
Я обернулась к нему, округлила глаза и делано приставила ладонь к открытому рту, издевательски подчеркивая провокацию:
– О, то есть сегодня ты занят? А завтра занята я – у меня предзащита! Обсудим балет на следующей неделе?
Он довольно грубо подтолкнул меня к двери:
– Ногами шевели, балерина. Сейчас как раз все обсудим. Мало не покажется.
– Но ведь… работа!
Первым делом, затащив меня внутрь, дернул за плечо, разворачивая к себе. Больше ничего не хочет слышать – я знаю это настроение и даже ждала, когда же он сам ему сдастся. Это тот самый порог, за которым «мой Сережка» превращается в «Сергея Андреевича» – человека, с которым лучше не спорить.
– Разденься, – сказал холодно. – Сама. И быстро.
Я уже дрожала от его тяжелеющего взгляда. Он наблюдал за моими порывистыми движениями, но не прикасался. Выхватил с полки шарфик.
– Руки сюда.
Я вытянула руки, на которые тут же легла шелковая ткань, Сергей туго перетянул мне запястья, а затем дернул за собой. Пришлось почти бежать за ним в гостиную, чтобы не упасть. Он толкнул меня к окну и надавил на плечо, вынуждая встать на колени. Руки резко вздернул вверх, привязывая конец шарфика к ручке. Тело оказалось вытянутым вверх, но попытка освободиться ни к чему бы не привела – мне ли не знать, что узлы его всегда крепкие.
– Ноги разведи шире. Не сдвигай. Еще шире.
От этого действия в руках еще сильнее почувствовалось растяжение, меня будто струной натянули между двумя точками, но внизу уже засосало сладким предвкушением. Сергей неспешно положил ладонь мне на щеку, почти нежно провел вниз и запустил большой палец мне в рот. Без объяснений было ясно, чего он хочет – я начала посасывать, облизывать, и от самой пошлости этих действий – возбуждаться. Мужчина же явно тянул время, а хотелось поцелуев, прикосновений, вся кожа уже ныла в ожидании любых, пусть самых грубых, ласк. Все так же неспешно и не вынимая пальца из моего рта, другой рукой он расстегнул молнию на штанах, приспустил белье и обнажил уже наливающийся член.
– Рот открой широко, вытащи язык.
Я уже готова была вылизывать всего его, но он только терся головкой о мой язык, пока она не начала сочиться смазкой. Сдался он только после этого – уперся обеими руками в подоконник и резко толкнулся внутрь. Он любит минеты, мне ли не знать, но до сих пор они проходили в каком-то щадящем режиме. Сейчас же он входил в рот резко, глубоко, ритмично – буквально трахал меня, совершенно не сдерживаясь. От такой агрессивности я совсем растерялась, но принимала и старалась не напрягаться. Толчки стали короткими, он теперь почти перестал выходить, а потом и вовсе замер, я зажмурилась, готовая к струе спермы. Но через несколько секунд он отодвинулся, так и не кончив. Отвязал шарф от оконной ручки, дернул еще выше, принуждая меня подняться на ноги. Наклонился и – нет, опять не поцеловал – лизнул по губам, а потом снова. Я же бездумно приоткрывала рот, ловя тот момент, когда он поцелует. Но вместо этого ощутила, как мои соски сжали пальцами, начали крутить и снова сжимать. Почти больно, но готовое к удовольствию тело хотело уже любого воздействия. Я с жалобной мольбой посмотрела в серые глаза, но вслух попросить так и не осмелилась.
Однако он усмехнулся, улавливая все мои эмоции. Подхватил за талию и усадил на подоконник. Так и связанные в запястьях руки я закинула на его шею, пока он не успел запретить и это. Сергей притянул меня за бедра и вошел одним резким движением. Оказалось, что даже без ласковых касаний к чувствительным зонам, внутри все уже было влажно. Я застонала ему в шею, прижимаясь ближе и принимая его темп. На попе останутся синяки – с такой силой его пальцы впивались в кожу, насаживая послушное тело на член. Мои стоны переросли во всхлипы.
– Кончай сейчас, Юль, – я едва расслышала тихий, но давящий голос.
До сих пор казалось, что мне потребуется намного больше времени, но приказ будто подстегнул возбуждение: толчок, второй, третий, каждый еще резче – и я захлебнулась на новом вдохе, податливая принимая в пульсирующее удовольствие все новые и новые толчки. И даже не заметила, когда он замер и сам, однако не спешил отстраняться.
– Спасибо, – прошептала еле слышно.
– Рано благодаришь. Мне сегодня еще по делам нужно. Потому план такой: ты сейчас бежишь за ошейником, надеваешь и возвращаешься. Я пока разогрею нам ужин. Про одежду забудь. Ешь, приходишь в себя, потом встаешь сюда же, упираешься в подоконник локтями и ждешь. Все понятно? Я с кем разговариваю?
