Таш любит Толстого - страница 42

— Слушай, Таш, убавь пафос, ладно? — Джек снова открывает ноутбук. — Мы снимаем «Несчастливые семьи», потому что нам это нравится, а не потому, что нам заказали расписать Сикстинскую капеллу. И это могла написать женщина. Наверняка это женщина.

— Кем бы это существо ни было, оно возмутительно. И ты видела репосты? Кто будет репостить такие гадости? Это что же, нас ненавидят сотни людей?

Я вспоминаю девять дислайков под моим первым влогом и начинаю плакать.

— Эй! — Пол осторожно подносит к моему лицу Эмили. — Не надо плакать из-за всякой фигни.

— Не тебе решать, из-за чего мне плакать! — кричу я, выбивая куклу у него из рук. — Как будто ты вообще знаешь, каково это — создавать что-то!

Повисает пугающая тишина. Пол снова смотрит в потолок, но на его лице читается боль. Джек смотрит на меня во все глаза:

— Боже, Таш, когда только ты успела стать такой стервой? Это вообще-то моя должность!

— П-прости меня, — убито произношу я, слезаю с кровати и сажусь рядом с Полом. Я трогаю его за плечо — все еще липкое от прохладного пота. — Прости, я сказала полную чушь.

Пол закрывает глаза:

— Все в порядке.

— Без плохих отзывов никуда, — говорит Джек. — Главное — не показывать это Джорджу.

— Да уж, там много всякого, — соглашаюсь я, пытаясь стряхнусь с себя остатки дурных предчувствий.

— И хватит об этом! — Джек поворачивает ко мне экран. — Лучше глянь на эту гифку. Она идеальна, правда же?

Кто-то поймал три момента эпизода со скрэбблом: крупный план карточек с буквами, потом соприкосновение рук и наконец — поцелуй.

Я киваю и улыбаюсь, но в голове произносится: «Ни одной яркой черты».

Неужели это правда? Мы с Джек столько работали, чтобы Китти получилась милой, но естественной. Может быть, этого мало? Или Ева плохо играет? Или в чем дело? Что мы делаем неправильно?

Поздней ночью Пол уходит к себе, а мы с Джек ложимся в кровать, но мой мозг отказывается выключаться. Перед моим мысленным взором по-прежнему летают слова: «абсолютно наигранно», «вторичный кусок соплей», «полный пшик».

Битый час промаявшись бессонницей, я достаю из-под подушки телефон и пишу Фому: «Нас сегодня раскритиковали в пух и прах. Не посоветуешь, как перестать об этом думать?»

Я не ожидаю ответа раньше утра, но Фом немедленно начинает печатать: «Это ужасно! Сочувствую, мне тоже немало грязи досталось. Просто постарайся отвлечься и ПРЕКРАТИ это перечитывать. А то будешь помнить в-е-ч-н-о».

Я корчу рожу и набираю: «Поздно».

«Все будет хорошо, — отвечает Фом. — Помни, всегда найдется кто-то, кому не нравится то, что ты делаешь. Критиковать — их право. Твое право — не сдаваться и продолжать творить прекрасное».

Я улыбаюсь. По крайней мере, Фом считает, что мы творим прекрасное.

«Спасибо! — печатаю я. — Вот честно, прямо на душе легче стало».

«Обращайся. Сладких снов!»

Я пялюсь на экран добрую минуту.

Нормально ли, когда друзья желают друг другу сладких снов? Друзья мы с Фомом — или кто-то еще? Ни один из нас не произносил громких слов любви, но в последнее время Фом стал отвечать гораздо быстрее и мы стали гораздо дольше беседовать. На этой неделе я два раза засиживалась до трех часов ночи, потому что мы с ним обсуждали его идеи для новых выпусков влога и — моя любимая тема в последнее время — «Золотую тубу».

«Ты когда-нибудь боялся церемонии? — спросила я пару дней назад. — Это, конечно, не „Оскар“, но иногда я об этом забываю».

Фом тогда ответил: «Постарайся не нервничать. В прошлом году, когда меня первый раз номинировали, я тоже крепко себя накрутил, и я бы куда лучше провел время, если бы меня так не трясло».

А потом добавил: «И если бы знал, что не выиграю, я бы не поехал, лол».

«Чего так? — удивилась я. — Это все равно шикарный шанс завести новые знакомства».

«Мне и старых хватает», — отозвался Фом.

Наверно, так и есть. Фом гораздо лучше меня освоился в этом мире. В прошлом году «Голос из пробирки» выдвинули сразу в трех номинациях: «Лучший влог», «Почетный ботаник» и «Лучшая харизма». Он, конечно, ни одной не выиграл, но сам факт выдвижения дорогого стоит. Что ж, по крайней мере, меня будет колотить в три раза меньше.

«Надеюсь, я хотя бы не расплачусь», — написала я тогда.

И Фом ответил: «Не волнуйся, я захвачу побольше салфеток».

Пока никаких серенад, но что-то определенно происходит. Что-то многообещающее. Похоже, Фом тоже чувствует, что после церемонии наши жизни не будут прежними. Либо все наши надежды оправдаются, либо окажется, что реальность не соответствует нашим ожиданиям. При одной мысли о встрече меня начинает колотить — не то от страха, не то от нетерпения.

Интересно, а как представляет это Фом? Если все пойдет гладко, может быть, он захочет со мной целоваться? Или… захочет большего? Вполне возможно, он ни о чем таком не думает, так что совершенно ни к чему ему рассказывать. Как вообще сказать парню, который тебе нравится, что ты не хочешь с ним спать и, возможно, не захочешь никогда? Об этом не прочтешь ни в Cosmopolitan, ни в учебнике по ОБЖ. И не спросишь у Пола с Джек, это уж точно.

Даже если я задам вопрос на форуме, никто не сможет подсказать мне, как именно это выразить, сообщением или вслух. «Фом, ты мне очень нравишься, но мое тело не хочет иметь ничего общего с твоим». Как сформулировать это, чтобы не звучало, как отказ? Чтобы он не решил, что я просто какая-то недотрога? Какому восемнадцатилетнему парню понравится это слышать? Кому это вообще может понравиться?

Так или иначе, совершенно необязательно говорить ему сейчас. У меня есть время до самой «Золотой тубы», когда станет ясно, сбудутся наши мечты или разлетятся на тысячу кусочков.