Тихий омут и бестолочь - страница 63

— Еще… Сильнее… Пожалуйста, Кость, пожалуйста… Давай.

И он дал. Отдал все, что мог и умел, всего себя. Двигаясь быстро и уверенно: вперед и вверх, — Кос дарил ей яркое тепло трения внутри. Он ругался и толкался сильнее, когда Марина дергала его за волосы, прося еще, царапала плечи и спину, требуя больше, прижималась к нему всем телом, отдаваясь в ответ. Чувствуя, как настающая пульсация несет ее к взрыву, она подпрыгнула, сцепив ноги у Кости за спиной. Он поймал, стиснул, прижимая девушку к стене. В глазах потемнело от переизбытка ощущений, чувств, эмоций. Они закричали в унисон, кончая практически одновременно.

Не в силах держаться самому и держать Марину, Костя развернулся и сполз по стенке на пол. Мгновенно на него навалились угрызения совести и запоздалое раскаяние.

— Что же ты делаешь, солнце, — бормотал он ей в волосы. — Нам же нельзя… Ты же говорила… полгода…

— Что? — Марина подняла голову. — Какие ещё полгода?

— Ты говорила, что полгода нельзя заниматься сексом.

— Я не говорила такого.

— Говорила.

— Полгода нельзя беременеть, Кость.

— Нет. Сексом нельзя полгода, — упрямился он.

— Сексом можно через месяц, дубина, — рыкнула Маринка.

— Откуда бы мне это знать? — завелся и Кос.

— А спросить?

— Спросить? Да ты со мной почти не разговариваешь после… — Кос прикусил язык.

Он словно в замедленной съемке видел, как Маринины глаза наполняются слезами. Бирюков мысленно обругал себя последними словами. «Молоток, Кос, орешь на любимую женщину, сидя на полу после секса, даже не вынув. Блеск, мужик».

— Солнце, про… — он потянулся рукой к ее лицу, но Марина со всей силы шлепнула его по ладони, отворачиваясь.

Но тут же снова встретилась с ним взглядом: смело, решительно.

— Не смей извиняться, — почти прорычала она. — Ты трахался с кем-то?

— Что? — Костя округлил глаза.

— По бабам ходил?

— Марин, ты в своем уме? Я же дома каждый день. Каждый гребаный вечер.

— Дрочил?

— Твою ж мать… — Костик прикрыл глаза, запрокинул голову, стукнувшись затылком о стену. — Ну… да.

Он ждал, что сейчас посыпятся упреки и обвинения, что Марина не поверит ему, припомнит всех его телок, их секс в его кабинете, припишет кого-нибудь с работы. Но вместо этого он почувствовал, как расслабилось ее тело, и девушка прильнула к нему, уткнувшись носом ему в шею.

— Кость, посмотри, в кого я тебя превратила, — всхлипнула она. — А ты еще и извиняешься. Это же бред какой-то.

— Марииииин, — он крепко обнял ее, не зная, что сказать на это.

— Я все ждала, когда ты найдешь себе кого-нибудь и выставишь меня.

— Мариииин…

— Ну чего ты со мной возишься, Кость?

— Мариииииин…

— Когда тебе уже надоест эта благотворительность?

— Хватит! — рявкнул Кос, теряя терпение.

Он встал, поднял Марину на ноги, повернул ее лицом к спальне, от души придав ускорение звонким шлепком по заднице.

— Я сейчас покурю и успокоюсь, а ты разберешь постель и будешь меня там ждать, поняла? Марш!

Девушка так опешила от его командного голоса, что безропотно отправилась выполнять приказ. Маринка сняла покрывало с кровати и нырнула под одеяло, решив не заморачиваться с сорочкой. Она было рыпнулась собрать одежду в коридоре, но тут же передумала. Было лень. Прислушиваясь к звукам за стеной, она постепенно успокаивалась, приходила в себя, суша слезы, прогоняя остатки хмеля из головы.

Костя нарисовался минут через пять. От него пахло дымом и коньяком. Он включил торшер, настроил полумрак, забрался к Марине в кровать.

— Марин, я с тобой живу не из милости. Не настолько я хороший человек, — начал Кос, повернувшись к ней. — Мне нравится с тобой жить, понимаешь? И я сейчас хочу выяснить кое-что без дебильных недосказанностей, окей?

Марина кивнула.

— Нам действительно можно заниматься сексом?

— Да.

— Ты хочешь заниматься со мной сексом?

Иванова прищурилась на него, но Кос сощурился в ответ и, она, закатив глаза, сказала:

— Да, хочу.

— Потрясающе, а почему мы говорим об этом только сейчас, а не месяц назад, например? Уже ведь месяц прошел, как можно, да?

Девушка потупилась, тиская в кулаках одеяло. Кос глубоко вздохнул, улегся поудобнее на бок, повернул Марину к себе лицом. Приобняв ее, поглаживая по спине, он тихо проговорил:

— Просто скажи, как есть, солнце. Я постараюсь понять.

— Я не знаю, Кость. Сначала мне страшно было. Боялась, что больно будет. Да и ты не просил. Я думала, может у тебя кто-то есть и… ну и тебе скоро надоест изображать наседку. А потом… — Марина прикусила губу, — я не хочу привыкать к этому, понимаешь? Мне так хорошо с тобой… тут…

— И мне с тобой хорошо, глупенькая, — едва сдерживаясь, чтобы не начать ее трясти, проговорил Костя. — Придется привыкать, Мариш, потому что я никуда тебя не отпущу. Поняла? И теперь секса у тебя, дорогая, будет много.

Марина хихикнула, но Кос наоборот посерьезнел.

— Мы не предохранялись. Если беременеть нельзя полгода…

— Я на таблетках, Кость, — успокоила его Марина.

— О… Хорошо.

Она не сдержалась, хмыкнула. Костик не сдержался тоже, ткнул ее под ребра. Маринка хихикнула, пнув его в отместку под одеялом. Разумеется, Бирюкову не оставалось ничего, кроме как навалиться на нее сверху и начать зацеловывать дерзкую засранку.

— Кос, — Марина вдруг уперлась рукой ему в грудь, останавливая быстро развивающуюся прелюдию. — Мы что, действительно живем вместе?