Каюсь. Том первый - страница 100
-Переночую в гостинице, подумаю, как быть дальше, возможно, вернусь домой.
-Ясно. Не обижайся на меня, ладно? Ты для меня дорогой человек!- улыбнулась она почти искренни, не понимая, насколько фальшиво звучат ее слова. Я не смогла сдержать язвительную усмешку, от чего Гельмс переменилась в лице и уже более холодно произнесла:
-Хотя бы держи меня в курсе событий. И… я рядом, если что. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться? –вопрошала она, только я уже ничего не знала и ни в чем не была уверенна. Но, чтобы поскорее уйти, молча кивнула и без лишних слов стала спускаться по лестнице.
Выхожу на улицу и иду в неизвестном направление быстрым шагом, надеясь, что таким образом не поддамся истерике. Боже, как же я устала! Хоть дурниной ори.
Я шла, сама не зная куда, в конечном счете, оказалась в метро. Как в каком-то тумане добралась до Отрадного. Зачем? Сама хотела бы знать. Вообще состояние было какое-то меланхоличное ; я ни о чем не думала и не грузилась . Просто смотрела на суету городской жизни; на людей, бегущих куда-то, на проезжающие машины, на то загорающиеся, то потухающие огни, дышала выхлопными газами, смешанными с ароматом осени и продолжала бесцельно идти, пока не наткнулась на гостиницу « Алтай». Прочитала название и как говорится «сердце биться перестало». Все-таки родина – не пустой звук. Тянет, как не крути. Смотрю на неоновую вывеску и диву даюсь. Прям знак какой-то; я же с Алтая.
Без лишних раздумий направляюсь в эту гостиницу. Выглядит она вполне себе прилично, три звезды меня устраивают, да и цены, как оказалось не слишком бьют по кошельку. Снимать номер было почему-то неловко и страшно, но пересилив себя, все же сделала это. И вот я уже в номере эконом класса, лежу поперек кровати, курю, пытаюсь пускать дым колечками. Получается как-то коряво, но я пробую снова и снова. Это бестолковое занятие занимает меня и отвлекает. Не знаю, сколько это продолжалось, но тут раздался сигнал, извещающий меня о новом сообщение. Вздрагиваю от неожиданности и хватаю телефон, вспомнив про Гладышева. Даже не глядя, открываю сообщение и словно получаю удар под дых, прочитав ; « Что, не можешь даже трубку взять? Стыдно? Правильно! Ты-неблагодарная свинья! Попробуй только не появись, когда я приеду, потом можешь вообще не возвращаться домой. Мне Катьке в глаза смотреть стыдно. Воспитала дуру. Я в Москве буду послезавтра, чтоб собрала сумки и ждала меня!».
Я перечитывала сообщение раз за разом, пока оно не начало расплываться от подступивших к глазам слез. Они жгли, разъедали, как кислота, но я держалась из последних сил, чтобы не заплакать, не дать волю истерики, которую буду не в силах остановить, в которой захлебнусь. Утону в диком отчаянье и безысходности. А мне еще нужны силы, очень нужны! Чтобы хотя бы обрести какую-то стабильность, уверенность в завтрешнем дне, чтобы просто выжить в этом жестоком мире. А потом, когда врасту корнями в эту каменную, неудобренную почву, только тогда расслаблюсь. И втихомолку, по-бабьи так закушу подушку и буду выть ночью о маме, о своих мечтах, о том, как я могла бы жить, радуясь каждому дню, заботясь лишь о высшем балле по какой-нибудь дисциплине; о том, как могла бы ходить на свидания, флиртовать и говорить, что в голову взбредет, вместо того , чтобы глотать обиды, скалится сквозь слезы и утешать себя надеждами на что-то.
Только эти мысли еще сильнее травят души и слезы, как не сглатывай, а все равно текут по щекам. Борюсь с ними еще пару секунд, а потом вновь пробегаю затуманенным взглядом по сообщению, и меня прорывает; закусив костяшки на руках, трясусь всем телом и навзрыд, до болезненного воя, до срыва голоса плачу, нет, даже не плачу, рву на части душу. В клочья. Жалею себя, нагнетая и накручивая и без того непростую ситуацию.
Что же мне делать? Что делать?- повторяю вновь и вновь.Так страшно, одиноко и больно мне еще никогда не было.
Звонящий телефон вызывает панику и удушье. Мама и тетя Катя бьются изо всех сил, заваливая меня смс и звонками. После к ним присоединяется Лерка, но я уже не реагирую. Просто лежу, сверлю потолок бессмысленным взглядом. В какой-то момент жуткая истерика утихает, как и штурм моего телефона. Только эта тишина еще невыносимей. Чувство, будто жизнь оборвалась у меня, будто я призрак, на которого всем плевать. Поэтому, когда телефон вновь зазвонил, я была почти счастлива, особенно увидев, что это Гладышев. Одиночество –страшная штука, когда в жизни полнейший бардак. Мысли сжирали, словно стая голодных гиен. Мне нужен был кто-то, чтобы забыться, даже если этот кто-то не поймет, что со мной происходит. Я больше не могла сидеть одна в этом номере и захлебываться безысходностью. Поэтому схватила телефон, как утопающий спасательный круг.
- Ал…ло.- прошептала надорванным голосом, чтобы Олег не услышал мои всхлипы.
-Я выезжаю, напомни адрес. И говори громче, не слышу ничего.
Типичная Гладышевская манера « строго по делу» бодрит моментально, вызывая в моей душе раздражение. Интересно, он со всеми такой «ни здрасте, ни насрать»? Почему-то думается мне, что да. Не в стиле Гладышева церемониться и шаркать ножкой. А может, его мама в детстве плохо воспитала? От этой мысли становится смешно, даже странно, что у Гладышева есть мама. Дурацкая мысль, я понимаю. Просто трудно представить. Гладышев и мама.
-Алло? Ты уснула там? –окончательно приводит он меня в чувство. И слава Богу! Лучше быть в бешенстве, чем в соплях.
-Тебя что, мама в детстве здороваться не учила?
-Мы уже сегодня здоровались, если ты забыла. Думаю, за день одного раза достаточно, или ты так не считаешь? – поинтересовался он с издевкой.
