Каюсь. Том первый - страница 105

Гладышев отрывается от папки, и приподняв бровь, сверлит меня таким взглядом, словно спрашивает ;« все ли у тебя деточка с головой в порядке?». В эту секунду убеждаюсь окончательно, что нет. Очень хочется сквозь землю провалиться. Стыдно до безумия. Но виду не подаю, напротив – вздернув гордо подбородок, тоже приподнимаю бровь, как бы говоря; « ну, давай поиграем в гляделки!» .

Олег, похоже, едва сдерживает смех. Я краснею, заметив, как дрожат уголки его губ. Он откладывает папку в сторону, и откинувшись в кресле, насмешливо спрашивает;

-С чего вдруг такие выводы?

-Показалось, глядя на ваши мурлыканья. –отвечаю, как можно спокойнее. Гладышев же сбрасывает свою маску невозмутимости и начинает смеяться.

-Креститься не пробовала?- подкалывает он меня.

-Нет, не пробовала. – ехидно отвечаю, скорчив рожицу.

-Попробуй, может, отпустит.

-Да мне вообще-то пофиг, просто любопытно. –пожимаю плечами, усаживаясь на диван. Гладышев хохочет.

-Херовастенько играешь. Давай, заново. –издевается он.

-Ой, всё!- отмахиваюсь, слишком смущенная, чтобы продолжать этот разговор. Олег подходит и усаживается передо мной на корточки.

-«Ой, всё» - это что, такой железный аргумент для любой ситуации?

-Представь себе! –огрызаюсь, загнанная в угол. Боже, чувствую себя тупицей.

-Совет на будущее; если ты не уверена в своей способности конструктивно закончить дискуссию, то лучше ее не начинать.

-Да ладно! Твое занудство, как-то не очень вяжется с довольным видом. –решаю идти ва-банк и говорить на чистоту.

-Довольным? –захохотал он возмущенно.

-Ну, да. Цветешь и пахнешь от того, что я тебя ревную. – с улыбкой подразниваю, наклоняясь к нему, касаясь пальцами его лица.

-Вряд ли можно быть довольным, когда тебе приписывают нечто вроде Людки. –несколько высокомерно замечает он, обжигая мою шею горячим дыханием, в то время, как его ладони медленно скользят по моим бедрам. Интересно, он это нарочно сказал, чтобы успокоить?- проскакивает мысль, но тут же утопает в горячей волне возбуждения, пронзающей меня от его близости и невинных ласк.

-Не смеши! Я не слепая. –нахожу в себе силы возразить, но его губы, нежно целующие мою шею, сметают остатки разума.

-Неужели? Тогда видела ли ты себя в зеркало? –шепчет он между поцелуями. Я задыхаюсь, дрожа от удовольствия, волнения и еще целой гаммы неясных чувств. А когда он устраивается между моих ног, чтобы было удобнее, между ними становится горячо и влажно.

-В том –то и дело, что видела; как заморыш в этой куртке и джинсах и вообще… –признаюсь без лукавства и притворства. Гладышев отрывается от моей шеи. Пристально вглядывается в лицо, от чего мне становится неловко.

-Нарываешься на комплименты? –укоряюще интересуется он, поглаживая мои волосы, вызывая табун мурашек и смущение.

-Нет. –выдавливаю из себя охрипшим голосом. Сердце колотится, как сумасшедшее от его взгляда и нежности.

-Тебя хоть в мешок, Чайка, ты все равно будешь самой красивой. –уверяет он мягко, и в его словах нет ни капли фальши. Им веришь. Я заливаюсь краской смущения, но не могу сдержать довольную улыбку. Только радость моя не длилась и секунды.

-А если проблема в одежде, то давай для начала решим квартирный вопрос, а далее уже займешься своим гардеробом. – буднично произнес он, поднимаясь на ноги. Его слова были подобны ушату холодной воды. Такого поворота в разговоре я не ожидала. Да я даже и не думала об этом. Почему он в каждом моем слове видит корыстный подтекст? Легкость, возбуждение и минутную радость мгновенно сдувает ветром его цинизма.

Пытаюсь придумать достойный ответ, но в кабинет вошла Люда, и пришлось похоронить в себе очередную обиду и непонимание.

Она отдала Олегу список адресов, по которым уже сегодня с нами готовы встретиться агенты. Последующий час прошел в беготне. Мы ездили по разным адресам, осматривали квартиры, общались с риэлторами. Я чувствовала себя неловко и подавлено. Особенно после того, как один из агентов предположил, что я дочь Гладышева, у которой подростковый бунт. Он тактично намекнул, что вечеринки и прочие шумные увеселения под запретом, на что я не выдержав, ехидно сообщила, что с «папулей» мы особо не шумим, если у кровати смазаны болты. Лица этого придурка и Гладышева подняли мне настроение. Правда, весь путь до следующей квартиры пришлось выслушивать от «папули» невероятно «лестные» речи в свой адрес. Но на сей раз я помалкивала, дабы не доводить Олега до бешенства. И без того едва ли дышала от одного его взгляда. У него он настолько тяжелый, что большего не требуется, дабы начать побаиваться.

Но, слава Богу, Гладышев быстро выпустил пар. Когда мы приехали в Замоскворечье, он уже был в мирном расположении духа. Я же с восхищением оглядывала «Английский квартал». Этот жилой комплекс казался мне каким-то особым миром в тусклом свете раритетных фонарей. Весь облик этой закрытой территории отражает дух той старой Англии, что я видела в кино про Шерлока Холмса; арки, фонтан, старинные часы, ухоженная территория. Было видно, что этот район не для среднего класса и очень отличается от тех мест, куда мы заезжали до этого, хотя и те квартиры были шикарные по моим меркам, но не по Гладышевским. Он забраковал их все по разным причинам. Я не спорила, помня, кто платит, тот и …

Но сейчас, глядя на это потрясающее место, что-то внутри у меня зашевелилось. А когда мы зашли в квартиру, я поняла, что окончательно влюбилась. Она была потрясающей. С великолепным ремонтом, мебелью и планировкой, но без вычурности и холодной роскоши. В ней я не чувствовала себя, как в музее, боясь дышать. В ней хотелось жить, несмотря на то, что она была выдержана в не очень любимых мною серо-коричневых тонах. Но они были такими теплыми, светлыми, органичными и уютными, что покорили сразу. Даже хай-тековский стиль, исполненный в этой квартире, нравился мне. Я подобно маленькой девочке, бродила из комнаты в комнату, представляя, как буду жить в этой красоте.