Игрушка для босса - страница 259
Ну вот, доигралась, идиотка, сейчас сама пострадает!
Хорошо, что у меня отличная реакция, а то бы эта ведьма поплатилась за свое нападение прямо здесь. Двумя руками хватаю ее за лацканы зеленого пиджака и тяну на себя, не позволяя рухнуть на лопатки. Но только маневр удается не совсем так, как мне хотелось бы.
Я, не удержавшись на ногах, валюсь на свою сумку, лежащую на ступенях, поскальзываюсь на ней, а эта путеводная звезда накрывает меня сверху. И так кривым сэндвичем мы, визжа и охая, кувырком несемся вниз по лестнице. Правда мне везет больше, потому что я, в какой момент поменявшись с коллегой местами, основную часть пути, как Суворов на борзом скакуне еду верхом на Наталье и от души ору благим матом.
Сегодня пиздец, а не день!
В конце лестницы наша импровизированная конструкция разваливается на части. Она, размазавшись по поверхности, постанывает. А я кое-кая скатившись с нее, на четвереньках отползаю к стене и оглядываю место сражения.
На Наталье черная юбка-карандаш порвана до самых трусов, капроновые колготы поехали во всех направления, а на пиджаке отсутствует рукав. А у меня на коленях два дырявых озера, вырез на кофте до самого пупа и нет одной туфли. Вот это я сегодня сходила на работу!
— Эй, Наталья Батьковна, ты там жива? Вызвать скорую? — хрипло прокаркав, а потом откашлявшись, интересуюсь я, пока она обиженно сопя, что-то бурчит себе под нос.
Пошарив по ступеням взглядом, нахожу части своей обуви: каблук как стойкий оловянный солдатик высится на середине пути, а черная кожаная лодочка валяется в самом конце. Вот еще одна грустная история любви, где двум трепетным сердцам больше никогда не встретиться, потому что их время внезапно закончилось. Эх!
Вздохнув и попытавшись подняться, слышу, как Наталья, перекатившись на бок, громко выражает свои эмоции преимущественно отборным матом. Вытянув вперед руки и покачиваясь, как ванька-встанька, старается усесться, но постоянно заваливается обратно на спину.
— У тебя что, в голове механизм, отвечающий за человеческую речь, поломался? Хватит сквернословить, достала! — не выдержав, ворчу я, понимая, что при каждом движении моя трикотажная кофточка расходится, и на божий свет появляются два «спелых персика». Если сейчас кто-то из охраны смотрит в монитор, отображающий картинку с камер наблюдения, то, наверно, нет предела его счастья, такие «фрукты» вываливаются на ночь глядя.
— Дура! — мой мыслительный стеб снова прерывает эта террористка-неудачница. — Это тебе так просто с рук не сойдет! — шипит она, пытаясь прикрыть перед обрывками юбки. А я откровенно офигеваю.
Это я, значит, по ее мнению виновата в том, она на меня напала, отколошматила, а потом уронила. Отличная позиция, ничего не скажешь! А главное очень выгодная.
Так, все, хватит с меня! Раз она добра не замечает, то пусть как хочет, так домой в таком виде и добирается. Будет ей наука! Решаю я, тихонько по стеночке поднимаясь на одну ногу, а вторую поджимаю, больно ступать, видимо подвернула. А в это время на нашем этаже распахивается дверь и на пороге появляется еще одно странное действующее лицо: тощая девица с непропорционально коротким туловищем и длинными кривыми ногами, которые прикрывает мизерная расклешенная юбка. Эмоционально всплеснув руками и выкатив глаза, она верещит:
— Наталья Петровна, мамочки! — как страждущий в пустыне, увидев долгожданный источник влаги, кидается к ползущей на заднице начальнице. Присев рядом с ней на корточки, сокрушается: — Да как же так! Да кто ж посмел! Какая дрянь…, - хватается за сердце. А я, закатив глаза, про себя фыркаю: ну вот опять началось.
Так и хочется рявкнуть: это у твоей подруги крыша потекла, тащи ее в лечебницу, пусть на вменяемость проверят. Но не успеваю рта раскрыть, как эта чудо-цапля, подскочив на ноги, стартует ко мне. С размаху шибанув меня по плечу, визжит в лицо:
— Проститутка! Стерва! Гадина! — она от души оплевывает меня слюнями, а я щурюсь, — Да как ты посмела обидеть эту святую женщину! Да, как у тебя рука поднялась! Знай, у меня полно знакомых юристов. Они тебя в два счета запихнут за решетку. Будешь там отрабатывать свои навыки кон-фу, а нормальные люди останутся в безопасности, — силится еще раз меня стукнуть, но только не тут-то было. Я ж по ее мнению боевая кон-фу панда, зачем развеивать чьи-то больные фантазии.
Оттолкнув ее от себя двумя руками и скакнув на одной ноге навстречу, пугаю новоприбывшую ненормальную, и в помощь мне братья Гримм:
— А ну вали отсюда, коротышка! А то сейчас как выскачу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам, — нависаю над ней, как серый волк над хилым козлом. А она, поперхнувшись, в секунду отлетает от меня на метр.
— Вот-вот, и я об этом, психопатка! — орет девица-красавица, продолжая пятиться от меня. А я силюсь сделать лицо пострашнее, чтобы она больше не рискнула на меня напасть. — Наталья Петровна, пойдемте отсюда, — подобравшись к начальнице и закинув ее руку себе на плечо, помогает той подняться на ноги. — А то кто его знает, что эта дикая еще придумает, — тащит подругу до двери, за которой они скрываются.
А я, мысленно выдохнув, сокрушаюсь: я, конечно, знала, что люди разные бывают, но чтобы психи в кучку сбивались — это новшество.
Запахнув на груди кофту, и подцепив большим пальцем остатки туфли, обуваюсь. Даже не представляю, как мне сейчас в таком виде предстать перед великолепным Сусликом. Я ведь от стыда сдохну. Может просто по-тихому домой свалить, а потому как-нибудь оправдаться. Вот только одна проблема — надо незаметно доковылять до своего кабинета, где осталась верхняя одежда, и также неприметно покинуть здание. А это довольно непросто.
