Извращенная преданность - страница 48

— Ты когда-нибудь была с мужчиной?

Я знал ответ. Я был слишком хорош в чтении языка тела и людей в целом, чтобы не знать, но я хотел услышать. Я чертовски хотел, чтобы она призналась в этом.

Она вздрогнула и слегка покачала головой.

— Говори, — приказал я.

Ее ресницы затрепетали.

— Нет. Я не была с мужчиной.

Я поцеловал ее в шею.

— Значит, я буду твоим первым.

Мой член дернулся в нетерпении.

— Я не буду спать с тобой сегодня, Фабиано. — прошептала она.

Я выпрямился, ошеломлённый этими словами. Выражение ее лица выражало в основном решимость, но была и неуверенность.

— Я не привык ждать. Ни за что.

Она не отодвинулась от меня, ее спина все еще прижималась к моей груди, мои пальцы все еще были на ее груди. Она вздымалась от моего прикосновения. Один глубокий вдох, и она выпрямилась.

— Есть вещи, которых стоит ждать.

— И ты одна из них? — спросил я.

Она посмотрела в сторону городских огней. Ее ресницы снова затрепетали, но на этот раз, чтобы сдержать слезы.

— Понятия не имею.

Слова были такими тихими, что ветер почти унес их, прежде чем они достигли моих ушей.

На мгновение мне захотелось разрушить мир, сжечь все дотла. Я хотел пойти за ее отцом и увидеть, как жизнь медленно вытекает из его вен. Я хотел найти ее мать, перерезать ей горло, увидеть, как она брызжет собственной кровью. Эти эмоции были чужие, не из-за их жестокости или ярости, а потому, что они были от имени женщины. Когда я был моложе, у меня случались приступы покровительства по отношению к сестрам; до того, как они покинули меня и я стал тем, кем стал сегодня.

Я провел пальцами по ее ребрам, Затем обхватил руками живот. Она вздрогнула.

— Пойдем в дом, тебе холодно.

Она посмотрела на меня с любопытством и надеждой. Не найдя того, что искала, она медленно кивнула и позволила мне провести себя внутрь. Удивление вернулось к ее лицу, когда она осмотрела гостиную. Я провел большую часть своей жизни в роскоши, принимал ее как должное большую часть времени, пока она не была вырвана у меня. Но у нее никогда не было ничего подобного. Я притянул ее к себе, ее соски прижались к моим ребрам.

— Останься со мной на ночь.

Ее глаза расширились, затем она отчаянно тряхнула головой.

— Я же сказала, что не буду спать с тобой.

Не сегодня, но скоро. Леона все еще верила, что сможет ускользнуть от меня, но она была моей.

— Я знаю, — сказал я тихим голосом, затем скользнул руками по ее спине.

Она расслабилась, потом напряглась, словно вспоминая себя.

— Тогда почему? Зачем мне ночевать, если ничего не случится?

Черт, если бы я знал.

— Останься, — повторил я, на этот раз приказывая.

Она посмотрела на меня, испуганная по всем неправильным причинам.

— Хорошо, — выдохнула она, покорная и усталая.

У нее был долгий день. Работать на Арене Роджера было нелегко. Я поднял ее на руки. Она не протестовала, как будто поняла, что битва проиграна. Я понес ее к лестнице. Она прижалась щекой к моей груди и прошептала.

— Пожалуйста, не делай мне больно. Не думаю, что смогу с этим справиться.

Я остановился, поставив ногу на первую ступеньку, и посмотрел на ее янтарные кудри. Не так, люди обычно умоляли меня не причинять им боль, я мог сказать. Было бы проще, если бы это было так. Я не был уверен, что не могу причинить ей боль. Я тащил ее в мир, где то, к чему она стремилась, было еще менее достижимо, чем в безнадежной жизни, к которой она привыкла.

Ее дыхание выровнялось. Неужели она уснула? Ей не следовало этого делать в объятиях такого мужчины, как я. Ее доверие было глупым и совершенно необоснованным. Я поднялся по лестнице и вошел в спальню. Я никогда никого сюда не приводил.

Я положил Леону на кровать, но она не проснулась. Я позволил себе взглянуть на нее. Узкие бедра, округлые груди, едва прикрытые прозрачной тканью лифчика, очертания киски под трусиками.

Я провел рукой по волосам. Женщины должны были быть развлечением им приятным отвлечением. До сих пор Леона не была ни тем, ни другим, но я не мог позволить ей быть кем-то еще. Моя жизнь была посвящена Каморре, моя преданность принадлежала только им. Иначе и быть не могло.

Я разделся и растянулся рядом с Леоной в одних трусах. Я смотрел, как она мирно спит рядом со мной. В моей постели никогда не спала женщина. Я никогда не видел призыва. И я все еще мог думать о многих более интересных вещах, связанных с Леоной, чем сон, но наблюдая за ее мирным выражением лица, я почувствовал спокойствие, которого я не чувствовал долгое время, возможно, никогда.

Я обнял ее за бедра и позволил себе закрыть глаза. Слушая ее ритмичное дыхание,я начал засыпать.

Я проснулся с телом Леоны, свернувшимся калачиком, одной ногой переплетенной с моей, ее дыхание трепетало на моей голой груди. Я никогда не просыпался рядом с женщиной, никогда не возражал против такой физической близости. Близость была зарезервирована для секса, и тогда это был совсем другой вид близости.

Я осторожно высвободился из ее объятий, и она повернулась на спину, одеяло легло ей на бедра. Ее лицо было расслабленным, никаких признаков того, что она собирается проснуться.

Она должна была быть весельем.

Это все, что Римо мог себе позволить.

Веселье.

Я провел большим пальцем по маленькому бугорку, натянутому на лифчике. Губы Леоны приоткрылись, но она не проснулась. Я не был хорошим человеком, ничего близкого к этому, и пришло время перестать вести себя так, каким я мог быть. Браслет, который дала мне Ария, был засунут в ящик для носков, и он останется там.