Клетка из костей - страница 9
И тут он увидел мальчика.
Его вытащили из жертвенного чертога. Он брыкался, визжал, толкался, дрался. Плакал.
И Пол зарылся лицом в ладони. Закрыл уши, чтобы туда не поступал шум. Звуки плача. Плачущий мальчик…
Нет, нет…
Не в этом же дело. Он никогда этого не хотел.
Никогда, нет… Все должно было быть не так. Он пытался это предотвратить. Пытался… И вот что из этого получилось.
Мальчик не унимался.
Покачиваясь вперед-назад, Пол начал напевать, чтобы заглушить шум и отогнать злых духов.
Он бормотал слова старых песен. Песен счастливых времен. Хороших времен. Песен общности, братства, сплоченности.
Но это не помогало: он все равно слышал вопли мальчика. Представлял его слезы и чувствовал его страх.
Наконец шум прекратился. Мальчик перестал кричать.
А может, рот его закрылся, но крик продолжался внутри. Остались только люди в синих костюмах и их шумиха.
Он рискнул выглянуть из убежища — и сразу увидел, что они устремились к жертвенному чертогу.
Он знал, что они там найдут.
Он нырнул обратно. Сердце бешено билось в груди.
Он знал, что они там найдут. Знал…
А еще он знал, что они не остановятся. Они продолжат искать в его доме. Они его найдут. А потом… Потом…
Нет, так нельзя. Нельзя.
И он свернулся в клубок. Он снова стал младенцем, вернулся в материнскую утробу.
Тогда он был счастлив.
Он лежал, свернувшись клубком. Он надеялся, что его не найдут.
По крайней мере, он не в пещере.
Уже неплохо.
ГЛАВА 7
— Именно, — сказал Фил. — План действий.
Ему хотелось поскорее выбраться на поверхность, ощутить солнечный свет на своей коже, набрать полные легкие свежего воздуха. Но пока что он не мог этого сделать.
— А что рассказал парень, который позвонил в полицию? — спросил он у Микки.
Тот сверился с записями.
— Их, в общем-то, было двое. Бригада по сносу. Тут должны построить новый район. Их обоих отвезли в больницу: искусанному нужна медицинская помощь. Он все время что-то твердил о комиксах… Наверное, состояние шока.
— О комиксах? — нахмурился Фил.
— «Дом тайн» и «Дом секретов», — сказал Микки, и ему даже не пришлось заглядывать в блокнот. — История о двух братьях, которые постоянно друг друга убивают. А между их домами — кладбище.
— Ясно. Нужно будет…
Он осекся, снова уставившись на клетку. Весь этот умело инсценированный ужас не давал ему покоя. Клетка, цветы, знаки на стене, верстак, похожий на алтарь… В свете ламп подвал и впрямь напоминал сцену в гнетущем ожидании актеров, которые еще не знают, что спектакль отменили. В животе у Фила похолодело. Но эта атмосфера будила в нем и иные чувства, прежде всего — странное восхищение. Он восхищался мастерством ремесленника, его трудолюбием, усердием… Клетка была настоящим произведением искусства.
Он подошел ближе, чтобы пощупать отполированную кость. Коснуться ее, исследовать, возможно, даже погладить — но при этом и убежать от нее, отпрянуть, забыть. Не сводя глаз с диковинного сооружения, Фил чувствовал, что голова у него кружится от восторга, а внутри все обмирает от гадливости. Повинуясь смутному импульсу, он протянул руку, обтянутую латексной перчаткой…
— Шеф?
Фил сконфуженно заморгал, словно выйдя из транса. Голос Микки вернул его к реальности.
— Думаю, тебе будет интересно.
Один из полицейских светил фонариком в угол. Фил с Микки подошли поближе. За букетом увядших цветов был спрятан целый набор садовых инструментов: лопатка, вилы, серп и нож.
— О господи… — только и смог вымолвить Фил.
Микки пригляделся к инструментам.
— Наточенные?
Потемневшие, обшарпанные черенки, но лезвия оказались острыми как бритва. Серебристая гладь металла отражала свет фонарика, шарящего по углам.
— Отдайте на экспертизу, — распорядился Фил. — Я почему-то уверен, что коричневые пятна — это кровь.
— Думаешь, это был не первый его пленник? — спросил Микки.
— Судя по всему. — Фил отвернулся, чтобы не видеть инструменты, цветы и клетку. — Так вот. План. Нужно разработать план действий.
И все равно он чувствовал присутствие клетки. Она словно бы буравила его немигающим взглядом, от которого чесалось между лопаток. Вот только найти точное место и утолить зуд он не мог.
— Пташки уже здесь? — спросил Фил.
— Наверное.
— Тогда идем.
Он в последний раз взглянул на клетку в расчете увидеть ее без мистического флёра. В конце концов, она служила ужасной, омерзительной тюрьмой для ребенка. На полу, в самом углу, стояло ведро, от которого расходились волны вони: должно быть, туда мальчик справлял нужду. Рядом — две пластмассовые миски, грязные, в трещинах. Из одной, с комками какой-то дряни по краю, торчали кости — поменьше тех, из которых соорудили клетку. Еда. Во второй была вода, явно несвежая.
Фил пожалел, что рядом нет его напарницы, психолога Марины Эспозито. Они вместе раскрыли несколько дел, и вскоре их профессиональные отношения переросли в личные, но сейчас она была нужна ему в ином качестве. Она могла бы помочь им найти преступника. Заручившись ее поддержкой, они бы выяснили, почему какой-то человек поступил так бесчеловечно. А «почему», если повезет, могло превратиться в «кто».
Клетка по-прежнему притягивала Фила. Ее вид пробуждал в нем какие-то смутные воспоминания. Что это были за воспоминания, он понять не мог, но знал одно: они были ужасными.
Он напряг память — и нечеткий силуэт проступил в тумане, как призрак.
И тут он снова ощутил это. Знакомая тяжесть сдавила грудь, как будто кто-то стиснул сердце в железном кулаке. Он понял, что нужно срочно бежать отсюда.
