Ночь вне закона - страница 22
– Что?
– Это ты предложил мое имя для Ночи вне закона?
– О чем ты говоришь, парень?
Голос отца прозвучал искренне растерянно, и Бен мысленно обозвал себя дураком, если даже на мгновение подумал, что отец мог внести его в этот список. Грегор Рюман, главный комиссар уголовной полиции, в свое время успешно сопротивлялся любой технической новинке и до конца печатал все протоколы на печатной машинке. Его единственной уступкой современности был сотовый телефон. А так у него не было ни компьютера, ни Интернета, и газетам он предпочитал биографии и научно-популярную литературу. «Там нет столько сенсационной ерунды», – было его кредо. Так что если о Бене еще не написали книгу, то отец лишь случайно мог узнать о Ночи вне закона.
– Почему ты звонишь?
– Мне нужна помощь полиции. Папа, я боюсь. Я не знаю, куда мне бежать.
– Что ты опять натворил?
– Ничего, я клянусь. Я…
Бен снова открыл холодильник, но на этот раз прохлада была неприятна и уже не освежала, хотя ему казалось, что он потеет сильнее, чем в начале разговора.
Ему было тяжело просить отца о помощи.
Невероятно тяжело.
– У тебя ведь остались контакты. Я знаю, ты меня презираешь. Но я больше никого не знаю в полиции. А мне нужен человек, которому я могу доверять.
– Тебя кто-то преследует?
– Не один. Тысячи.
– Как это? – Отцу удалось почти невозможное: он казался еще более удивленным, чем минуту назад.
Бен помотал головой:
– Я не могу сейчас объяснить тебе в двух словах. Включи радио. Ты можешь отправить ко мне кого-нибудь? Кого ты знаешь по прежним временам? Я не хочу в камеру или типа того. Но если кто-то будет стоять перед дверью – это было бы отлично.
Пауза. Бен знал, что отец уже не положит трубку. Сейчас заработал его профессиональный мозг. Как и положено хорошему полицейскому, пусть и на пенсии, Грегор сумел подавить свои эмоции.
– О’кей, дай подумать. Где ты сейчас?
– У Тоби.
Бен хотел назвать ему точный адрес, но тут на зарядной станции рядом с микроволновой печью зажужжал беспроводной телефон.
– Бен? Все в порядке, Бен?
– Да, подожди немного.
Бен гипнотизировал мигающий огонек, пока не включился автоответчик:
«Тоби Мейер, светотехника. Сразу после сигнала оставьте ваше сообщение».
ПИП.
– Э-э-э… здравствуйте, значит, так… Это медсестра Линда, клиника «Вирхов», неврологическое отделение реанимации, у меня вообще-то сообщение для Беньямина Рюмана…
– Да… да…
Бен бросился к телефону и поднял трубку. От волнения сбросил звонок отца. Этот, из клиники, был сейчас важнее.
– Я слушаю, я слушаю, – ответил он. Одновременно с надеждой и страхом, потому что из больницы могли звонить только по двум причинам.
Хорошо или плохо.
Черное или белое.
Проснулась или…
Бен оставил в реанимации номер стационарного телефона на случай, если до него не смогут дозвониться на сотовый.
Сестра тяжело выдохнула, словно собираясь с духом, потом сказала:
– Мне очень жаль, господин Рюман. Но состояние вашей дочери резко ухудш…
Бен бросил трубку и побежал к двери.
Глава 18
Чувственные впечатления, которые должна пережить девятнадцатилетняя девушка:
– звон в ушах после того, как протанцевала всю ночь в клубе;
– покалывание иглы, когда мастер в барселонском тату-салоне делает ей и лучшей подруге одинаковые безвкусные татуировки в знак вечной дружбы;
– ощущение, что заболеваешь, но все равно наслаждаешься каждой секундой под дождем, держа свою большую любовь за руку.
Ощущения, которые не должна знать девятнадцатилетняя девушка:
– спазматические подергивания вследствие повышенного внутричерепного давления;
– мокрые простыни между ногами, когда во время приступа судорог вырывается катетер;
– необратимая остановка дыхания.
Бен видел прямую линию. Слышал синусоидальный звук монитора сердечного ритма. Тщетно ждал, что помпа аппарата для искусственного дыхания поднимется и опустится. Все это в мыслях.
Каждый шаг, все один и восемь километра от Максштрассе до Миттельаллее клиники «Вирхов».
Для тренированного человека смешная дистанция. Для того, кого в этот день уже побили и за кем гналась уличная банда, – серьезное испытание.
Но Бен справился.
Он бежал. Бежал и бежал вниз по Зеештрассе, быстрее, чем когда-либо в жизни. Не обращая внимания на светофоры, велосипедистов или пешеходов. Не задаваясь вопросом, следит ли за ним или даже гонится часть той анонимной массы, которая объединилась против него. Невидимая и тем не менее смертельно опасная, как радиоактивные отходы, с дикой скоростью распространявшаяся в Сети.
Больше всего он переживал, что прибежит в пустую палату.
Распахнет стеклянные двери, взлетит по лестнице и целую вечность будет ждать перед запертым входом в реанимацию, пока кто-нибудь не отреагирует на его звонок.
Уставший врач, низкооплачиваемая медсестра встретят его молча, с грустным видом, и пропустят в палату, откуда они уже выкатили кровать Джул, потому что она нужна была кому-то другому.
Тому, кто еще был жив.
– Что с ней? – спросил Бен, но это была не медсестра и не врач, а посетитель, который пришел к другому больному, вероятно, увидел тень Бена за матовой стеклянной дверью реанимации и открыл ему.
Бен пробежал мимо удивленно смотрящего на него пожилого мужчины, который, конечно, не мог ответить ему на этот вопрос.
Он мчался дальше.
Игнорируя обжигающее покалывание в боку и диспенсер дезинфицирующего средства, которое обязательно должны были использовать все посетители. Он бежал вниз по знакомому коридору. К знакомой палате в самом конце слева. Под непривычно подозрительными взглядами сотрудников, которые высунули головы из сестринской.
