Волчья река - страница 100
– Погоди! – Я начинаю подниматься.
– Сиди на месте. За нами едет еще один такой же черный внедорожник, – говорит он. – Это изначальные похитители, верно? Они приехали искать свою добычу. Им всё еще нужны их деньжата.
– Плевать, – отвечаю я. – Мы должны вернуться за Гвен и детьми.
– Там, где они сейчас, безопасно, верно?
– Не знаю. Они у этого адвоката, Спаркса.
– Значит, пока что они в безопасности. Не высовывайся, черт тебя побери. – Фэйруэзер смотрит в зеркало заднего вида, и я вижу в его позе напряжение. Наконец он говорит: – У Карра за городом есть укрепленное логово. Этот тип утверждает, что он просто фермер, но ходят слухи, что он полагает, будто сам себе хозяин и законы для него не писаны. Он никого не пускает на свою территорию. Это идеальное место для того, чтобы тайно держать там ребенка. Надо передать сообщение.
– А местная полиция может перехватить это сообщение? – спрашивает Майк. – Подслушать нас…
Это заставляет Фэйруэзера, который уже тянется за рацией, остановиться.
– Да. Черт! Нам нужно спешить.
Я беспокоюсь об этом, но не так сильно, как беспокоюсь о своей семье.
– Гвен и дети. Сейчас же. Или я выпрыгну из этой машины ко всем чертям.
– Ты хочешь умереть? – спрашивает он. – Если я не вывезу вас двоих из города, то так и будет. И не только с тобой. С Гвен и детьми тоже.
Мне это не нравится, но, возможно, он прав.
– Скажи честно, Спаркс участвует в этом?
– Я так не думаю, – отвечает Фэйруэзер. – Он – странный тип, но не станет связываться с Карром и Уэлдоном. Спаркс – одиночка по натуре. И не очень хороший юрист. Получил звание адвоката только… с какого там?.. с третьего раза. Много лет он притворялся перед горожанами важной шишкой, но никогда раньше даже не брался за криминальные дела.
Это шок.
– Никогда? Тогда зачем ему поручили дело Веры? – Но я уже знаю это. Они подстроили, чтобы Спаркс получил это дело, потому что Уэлдон знал: тот ничего не сделает и провалит защиту Веры. Вероятно, так и было бы, если б Вера не позвонила Гвен в день смерти своей матери. Никто не понял, что происходит. Поэтому я задаю вопрос, который действительно тревожит меня: – У него они в безопасности?
Фэйруэзер не сразу отвечает на этот вопрос, и это меня отнюдь не успокаивает.
– Я знаю, что он не мог участвовать в планах похитителей. Уэлдон не верит ему, и Карр тоже, – наконец говорит детектив. – Но это не означает, что он мне нравится. Каким человеком надо быть, чтобы заставить свою сестру работать домоправительницей и называть ее вымышленным именем?
Мне требуется секунда, чтобы осознать, что речь о миссис Полл.
– Ты шутишь!
– Хотел бы я, чтобы это было шуткой… Но это скорее какой-то готический триллер, и этот дом – самое подходящее место для такого. Возможно, он со своей сестрой… – Фэйруэзер умолкает и пожимает плечами: – Кто их знает?
– Нам надо вернуться, – настаиваю я. – Немедленно.
Теперь меня еще сильнее терзает необходимость забрать оттуда свою семью.
– Мы уже выехали из города, – говорит он. – И обратно не повернем. – Снимает с пояса рацию и включает ее: – Десять – тридцать четыре , десять – тридцать четыре, немедленно отрядите эскорт окружной полиции. Детектив Фэйруэзер, агент ФБР Люстиг и одно гражданское лицо находятся…
Выстрел направлен почти прямо навстречу нам. Он пробивает лобовое стекло; со своего места под панелью я не вижу этого, но слышу. Фэйруэзер роняет рацию, восклицает: «Черт!» – и дергает руль влево, а потом вправо. На секунду мне кажется, что его даже не задело выстрелом… но это не так. Пуля попала ему чуть ниже ключиц, по центру груди, и пробила тело насквозь. Входное отверстие довольно большое. Кровь заливает его рубашку, проступая через хлопковую ткань. Крахмальная белизна прямо на глазах уступает место ярко-алому цвету. Фэйруэзер смотрит сверху вниз на собственное тело, не совсем осознавая, что произошло. Я приподнимаюсь и, когда его руки бессильно падают, перехватываю руль, изо всех сил стараясь выровнять машину, которая начинает рыскать, разворачиваясь по широкой дуге. Детектив убирает ногу с педали газа, но это гибельный инстинкт: если мы сейчас остановимся, нам конец. В лесу кто-то прячется, и если мы не проедем мимо, то они продолжат стрелять, пока не превратят нас в швейцарский сыр.
Глаза Фэйруэзера закатились, дыхания нет; кровь, текущая из раны в груди, уже прекратила пульсировать. Он мертв. Я ненавижу эту математику.
У меня нет времени на то, чтобы оказать ему последние почести. Распахиваю дверцу с его стороны, лихорадочно жму на карабин ремня безопасности и выпихиваю труп из машины, а сам вскарабкиваюсь на пропитанное кровью сиденье. Теплая кровь впитывается в мои штаны, в заднюю часть рубашки. Я стараюсь не думать об этом, как и о том, что бросаю на дороге тело хорошего человека.
Вдавливаю в пол педаль газа и ору:
– Майк, держись!
– Ага, – отзывается он. Теперь его голос звучит тише. Шутки закончились. Этот Майк Люстиг – боец, жесткий, как скала.
Лобовое стекло все в трещинах, разбегающихся от огромной пробоины, но мне некогда разбираться с этим. Я стараюсь смотреть не на это расколотое на фрагменты стекло, а на то, что за ним. Через пять секунд будет крутой поворот. Четыре. Три.
Лобовое стекло пробивает еще один выстрел. И еще. Оба минуют меня, потому что угол стрельбы становится все более и более острым. Потрескавшееся стекло тоже не помогает прицелиться, и я забиваюсь подальше в левый угол, продолжая вести машину. Поворачиваю, не сбавляя скорости, задние шины визжат и виляют, и я корректирую начинающуюся болтанку.
