Волчья река - страница 40
По пути нам практически не попадается других машин, ни легковых, ни грузовых; две-три обгоняют нас на скорости, сильно превышающей разрешенную, и еще несколько проезжают навстречу. Фура с сильным заносом вбок огибает поворот, и Сэм притормаживает, чтобы пропустить ее. Для большегрузов такие дороги не приспособлены. Даже нашему верному внедорожнику приходится тяжело.
Нигде не видно ни одной работающей заправки, лишь пару раз попадаются прогалины в стене деревьев – там виднеются пустые, изрядно потрепанные непогодой здания и выцветшие вывески. Больше мы почти ничего не видим. Ланни решает подремать, привалившись головой к оконному стеклу позади Сэма. Глядя в зеркало заднего вида, я замечаю, что Коннор читает книгу при свете своего телефона.
– Ты так глаза испортишь, – говорю я ему. Сын даже не поднимает взгляд.
– Это так и близко не работает, – отвечает он.
– И кто это утверждает?
– Наука.
– Ты можешь оказать мне услугу?
Коннор смотрит на меня, и между его приподнятыми бровями залегает легкая складка.
– Какую?
– Набери в поиске «Вулфхантер» и посмотри, что можно найти в Сети про этот город.
Он откладывает книгу.
– Серьезно?
– Да, серьезно. Я хочу знать, во что мы ввязываемся. А ты – один из лучших специалистов по поиску в Сети, кого я знаю.
– Погоди – один из лучших?
– Ну ладно. Может быть, даже лучший.
Это ему льстит, хотя он не хочет, чтобы я это заметила. Закрыв книгу, начинает набирать что-то на своем телефоне со скоростью молнии; я даже не могу надеяться когда-либо достичь такой быстроты – пальцы у меня шире и не такие гибкие. Сэм оглядывается и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. Важно дать Коннору понять, что он полезен; в последнее время сын часто сомневается в себе. Пусть отвлечется на что-нибудь еще Улыбка Сэма угасает, он снова внимательно смотрит на дорогу. Я знаю, что он испытывает затаенную боль, не только от того, что происходит между нами, но и из-за этого чертова дневника. Мэлвин не стал бы устраивать всю возню с отсроченной отправкой, если б это не было бомбой замедленного действия, предназначенной для того, чтобы причинить вред или даже уничтожить. А я даже не знаю, что было в той записи.
Неожиданно начинаю гадать, взял ли Сэм этот дневник с собой. Эта мысль пугает меня по-настоящему: то, что некая вещь, оскверненная Мэлвином, может сейчас ехать с нами, словно паразит, ждущий своего часа, чтобы внедриться в нас. Но я не могу спросить. Не могу начать этот разговор здесь, при детях.
Слева из темноты возникает «Мотель-6», точно неоновый оазис. Это не в Вулфхантере, но уже близко, в паре миль от того, что можно считать центром города, если у него вообще есть центр. Мы сворачиваем, и Сэм паркует машину перед входом в офис администрации.
– Две комнаты? – спрашивает он.
Кивая, я уточняю:
– Лучше со смежными дверьми. На всякий случай.
– Не думаю, что это будет сложно, – отвечает Сэм. На парковке стоят всего четыре машины, и, скорее всего, одна из них принадлежит тому, кто дежурит за стойкой. Мотель небольшой, номеров на пятнадцать-шестнадцать – одноэтажное здание в форме буквы L, огибающей парковку. Никакого плавательного бассейна, но я полагаю, что большинство мотелей отказались от них, не желая нести дополнительную ответственность, и я в любом случае не хочу, чтобы у моих детей возник соблазн поваляться около бассейна. – Сейчас вернусь.
Он выскальзывает наружу и входит в офис. Я жду, глядя на него сквозь матовые стеклянные двери, и вздрагиваю, когда Коннор неожиданно наклоняется вперед и слишком громко говорит:
– Мам!
– Эй, послушай, прикрути звук! – стонет Ланни и натягивает капюшон на лицо. – Какого черта…
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на сына. Он не обращает никакого внимания на жалобы сестры, полностью сосредоточившись на мне. Протягивает мне телефон, и я беру устройство, чтобы взглянуть на экран.
Он вывел на телефон какой-то блог, «Истинное преступление…» и еще что-то дальше; я не обращаю особого внимания на название сайта, понимая, что здесь в лучшем случае собраны мнения дилетантов… и тут читаю заголовок записи.
УЖЕ ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА ПРОПАЛА В ВУЛФХАНТЕРЕ, ТЕННЕССИ.
ТАЙНАЯ ОПЕРАЦИЯ?
Да, это привлекает мое внимание. Я начинаю читать.
Как вы можете помнить, в конце прошлого года я освещал дело Тарлы Дэйвс, восемнадцатилетней девушки, которая вышла из своего трейлера в лесу поблизости от Вулфхантера, чтобы купить продукты… и бесследно пропала. В анамнезе у Дэйвс можно увидеть проблемы с наркозависимостью и весьма напряженную обстановку дома. Полиция быстро закрыла это дело, сочтя его добровольным побегом, хотя полицейское управление Вулфхантера (если считать его таковым) старательно избегает вопросов о том, как девушка могла сбежать с одной лишь сумочкой и даже без сменной одежды. Мать Тарлы не верит, что ее дочь ушла бы по собственной воле, хотя есть много причин полагать, что Тарла и ее безработный девятнадцатилетний муж были на грани развода. В полицейских протоколах отмечен как минимум один случай домашнего насилия.
Но какая восемнадцатилетняя девушка сбежит, не разместив в Сети пост или не написав сообщение подруге? Или, по крайней мере, не позвонив матери?
Теперь мы видим второй случай исчезновения молодой женщины. Бетани Уордрип, двадцать один год. Еще одна девушка с проблемным прошлым и несколькими арестами – обычное дело для окрестностей Вулфхантера: наркомания, пьянство в общественных местах, нарушение порядка. В тот вечер она признавалась коллеге, что хочет покинуть этот город и никогда не возвращаться. Действительно ли она это сделала? У Бетани не было собственной машины, она часто ходила пешком или просила знакомых и соседей подвезти ее. Но никто не сообщил о том, что видел ее в тот вечер или подвозил ее за пределы города. Бетани, как и Тарла, исчезла с одной только сумочкой. Ее вещи остались висеть в шкафу. Остались на месте и три пары обуви, помимо той, что была на ней: сильно поношенные высокие кеды «Конверс», тяжелые ботинки для пешего туризма и пара потрепанных черных туфель на высоких каблуках. Более того, в банке из-под кофе в маленьком кухонном шкафу была найдена заначка наличными на сумму в 462 доллара. Это немалые деньги для женщины, жившей на минимальную зарплату. Сбережения женщины, которая мало что покупала себе и, по словам знакомых, редко куда-то выбиралась со своей старой матерью.
