Волчья река - страница 61
Ви не говорит ничего. Совсем ничего. Только мотает головой и смотрит вниз, на свои ноги. Спутанные волосы падают вперед, затеняя ее лицо.
– Обещаю тебе, я попытаюсь помочь, – говорю я еще мягче. – Ничто из того, что ты скажешь, не будет рассматриваться в суде как признание; это нужно только твоему адвокату, чтобы он мог защищать тебя. Все будет хорошо. Ты можешь мне доверять.
Если Ви и слышит меня, то никак этого не проявляет. Она слегка раскачивается, словно ивовая ветка на холодном ветру, и я чувствую, как у меня по позвоночнику ползут мурашки.
Потом Ланни неожиданно говорит:
– Это неправильный вопрос, верно?
Я бросаю на нее взгляд, в котором, как я надеюсь, явственно читается: «Не вмешивайся». Но ее слова, как ни странно, действуют. Ви снова поднимает на нас взгляд. Нет, на Ланни. Она даже убирает с лица несколько прядей.
– Ты права. Я не просыпалась, потому что даже не ложилась спать. Я была не дома, а на вырубке у реки.
– У какой реки? – спрашиваю я.
– Вулфхантер-нивер, тут другой реки нет.
– Ты была там с кем-то еще? – уточняю.
– Нет, – отвечает Ви, и я понимаю, что это ложь, потому что взгляд прозрачно-зеленых глаз смещается куда-то в сторону, а потом снова устремляется на мою дочь. Мне не нравится этот взгляд. Совсем не нравится. – Ну, может быть, там были и другие, но мы не обращали внимания друг на друга. Мы занимались своим делом, вот и всё.
– Каким своим делом? – спрашивает Ланни. Я прикусываю язык, чтобы не сказать ей «молчи» – по моим прикидкам, если она будет молчать, мы вообще ничего не добьемся.
Но даже Ланни в ответ на свой вопрос получает лишь вялое пожатие плеч, обтянутых тюремной униформой.
Гектор Спаркс внимательно следит за всем этим. Он смотрит на Ви Крокетт поверх очков – пристально и весьма заинтересованно, судя по выражению его лица. Честно говоря, мне от этого слегка неуютно. Ви полностью игнорирует его – как будто долго практиковалась в этом.
– Тогда расскажи мне о том, что было предыдущим вечером, – говорю я, – и до тех пор, пока ты не нашла свою маму.
Я полагаю, что она совсем замкнется в себе, но вместо этого она говорит:
– Я пошла на вырубку. Тайлер принес «окси» , который купил у какой-то бабки – ей деньги были нужны. Мне тоже перепало. Шерон принесла большую бутылку виски и еще водку. Мы зажгли костер и сидели вокруг, кайфовали. Дикки предлагал мет, но эту дрянь я не употребляю. – На миг в ее голосе пробивается гордость. – Потом Тайлер сказал, что за «окси» я должна отсосать ему, вот же падла… После этого я валялась у костра, от «окси» и виски мне захреновело, поэтому я осталась. Когда меня перестало мутить, Тайлер и Шерон уже ушли и костер погас.
Я чувствую, как вздрагивает моя дочь, когда ее ровесница так небрежно упоминает о сексуальных действиях.
– И что ты делала после этого? – спрашиваю я. Снова пожатие плечами, еще более вялое, чем прежде.
– Пошла в школу, отсидела несколько уроков, – отвечает Ви. – Потом стало скучно.
– И куда ты отправилась?
– Никуда.
– Вулфхантер не такой уж большой. Здесь почти некуда пойти. Постарайся вспомнить.
Вера закатывает глаза.
– Какое-то время ошивалась на заброшенной стекольной фабрике. У меня там припрятан спальный мешок и еще кое-что на те случаи, когда мне не хочется идти в школу.
Я полагаю, что «кое-что» означает или таблетки, или алкоголь, или то и другое разом.
– Ты видела там кого-нибудь еще?
– Нет.
– И что ты делала? – спрашивает Ланни.
Ви неожиданно улыбается. Эта улыбка потрясает меня, потому что выглядит так… нормально. Как будто девушки просто дружески болтают и вокруг нет тюремных решеток, и одна из них не обвиняется в убийстве собственной матери.
– Хорошо проводила время. Пила, слопала последний свой «окси». Ну и меня просто унесло ненадолго.
Мне не нравится этот ответ.
– А что потом?
– Пошла домой. Это недалеко. – Ви отворачивается, и я не вижу, улыбается ли она по-прежнему, но мне представляется, что да, и я отгоняю очередной приступ странного предчувствия. – Мама лежала на полу, ружье валялось рядом с ней. Полагаю, они прикончили ее, как она и думала. Я схватила его, потому что услышала, что снаружи кто-то есть. Выстрелила, чтобы прогнать их. Думала, что они убьют меня так же, как и ее. – Она смеется. Смеется. – Да ладно, это был просто почтальон, и я в него не попала.
– Детектив Фэйруэзер сказал, что ты была испачкана в крови. Можешь сказать мне, как это произошло? – На это она не отвечает. Просто замирает. Я пропускаю это, потому что время уходит. – Ты сказала – «они». О ком ты говорила?
Ви качает головой.
– Мама на самом деле никогда этого не говорила. Только о том, что что-то неправильно и ей нужно найти помощь. Я никогда особо не обращала на нее внимания. Она вечно нервничала то из-за одного, то из-за другого. Ей нравилось читать про всякие теории заговора. – Говорит она медленно, почти печально. Я гадаю, испытывает ли она сожаление.
Я задаю еще несколько вопросов, но Ви, похоже, устала и почти засыпает. Отвечает она односложно или просто качает головой. Даже Ланни ничего не удается добиться от нее.
Наконец Гектор Спаркс говорит:
– Мисс Проктор, полагаю, нужно завершать этот разговор. Я действительно должен ехать по делам. – Как будто его клиентка отрывает его от чего-то более важного.
Я чувствую жгучий прилив неприязни и напоминаю себе, что сейчас он, по сути, мой босс. Нужно следовать заданным правилам. Адвокат кивает стоящему снаружи охраннику, и тот отпирает дверь. Спаркс встает и выходит. Ланни медлит, глядя на меня.
