В её глазах - страница 30

– О, – выдыхаю я. – Это вы.

– Привет.

Это не Адам. Это Дэвид. Дэвид стоит у меня на пороге, прислонившись к косяку, как будто без него не в состоянии держаться на ногах. Мои глаза его видят, но мозг упорно отказывается им верить. У меня на пороге стоит Дэвид.

– Вы… ты позвонила и сказала, что плохо себя чувствуешь. Я решил зайти тебя проведать.

Он явно смущен, но это каким-то образом лишь придает ему привлекательности, и я вдруг, похолодев, вспоминаю, что в руке у меня бокал с остатками вина. Что он здесь делает? Зачем ему понадобилось приходить? Почему я с утра не накрасилась? Почему на голове у меня черт знает что? И почему мне, идиотке, на это не наплевать?

– У меня болела голова. Мне уже лучше.

– Можно войти?

Сердце у меня начинает колотиться как сумасшедшее, кровь приливает к лицу. Я выгляжу как чучело. Впрочем, какая разница? Никакой. Кроме того, меня терзает стыд за то, что я попалась на вранье, но громоздится вся эта пирамида неприглядных фактов на дурацком секрете, из которого я собственными руками устроила себе ловушку. А ты в курсе, что мы с твоей женой теперь подруги?

– Конечно.

Я отхожу в сторону и лишь тогда понимаю, что он тоже не вполне трезв. Нет, разумеется, он не пьян в стельку, но взгляд у него слегка осоловевший, и на ногах он держится далеко не так твердо, как следовало бы. Он топчется в кухне, и я приглашаю его пройти в гостиную, а сама достаю еще один бокал и новую бутылку вина из холодильника и присоединяюсь к нему. Тетрадь, которую вчера дала мне Адель, лежит на столике сбоку от дивана, и я, усевшись, поспешно смахиваю ее на пол, где ему не будет ее видно. Меня слегка мутит. Зачем он вообще сюда заявился? Сообщить, что я уволена? Какое у него настроение?

Устроившись на краешке дивана, он выглядит чужеродно посреди этого разгрома, который символизирует всю мою жизнь. Вспоминаю его просторный и чистый дом и внутренне сжимаюсь. Я уже сто лет не протирала пыль, и она толстым слоем лежит на телевизоре, а сваленные в углу игрушки и джойстики от игровой приставки по-прежнему выдают присутствие Адама. Протягиваю Дэвиду бокал и полную бутылку вина, а себе выливаю остатки из той, которую уже почти прикончила. Завтра на работе меня будет мучить похмелье, но, подозреваю, я там такая буду не единственная. К тому же завтра пятница, и мне, по крайней мере, не надо будить Адама в школу. При этой мысли я внезапно снова чувствую себя опустошенной и снова прикладываюсь к бокалу.

– Откуда ты узнал, где я живу?

Его близость вызывает у меня странные ощущения. Все мое тело точно наэлектризовано, оно предательски подводит меня, несмотря на всю мою решимость сохранять хладнокровие.

– Я подумал, что ты не вышла на работу из-за меня. – Он не смотрит мне в глаза. – Ну, из-за того, как я по-хамски с тобой обошелся. Мне сказали, ты никогда не берешь больничные.

Отчасти это правда. У меня хорошая работа, и совсем рядом с домом. Я предпочитаю притащиться в офис с гриппом, нежели рисковать потерять ее, к тому же приятно бывает вырваться из общества школьных мамаш и детей. Взрослая компания три дня в неделю. Мне становится ужасно стыдно за свой липовый больничный. Не надо мне было врать, но доводы Адели показались мне такими разумными, и потом, если честно, все время от времени так делают.

– Я взял твой адрес и телефон из твоего личного дела, но подумал, что, если я позвоню, ты бросишь трубку.

Он косится на меня; вид у него виноватый, грустный и пьяный. Потрясающий. Мужчина из тех, кого так хочется пожалеть. И чтобы он пожалел тебя. Кто он вообще такой? Ну взяла я больничный, ему-то что за дело? И с чего я должна бросать трубку, когда звонит мой начальник? Вспоминаю аптечный шкафчик, телефонные звонки и обезоруживающую улыбку Адели. Он что, и меня тоже пытается контролировать? Или это я просто с подозрением отношусь вообще ко всем мужчинам, потому что зла на Иэна за то, что он счастлив с другой женщиной? Господи, ну почему я вечно все усложняю?

– Думаю, тебе лучше пойти домой, – говорю я.

Он, нахмурившись, принимается озираться по сторонам, как будто вдруг чего-то хватился.

– Твой сын спит?

– Нет. Он уехал на месяц со своим отцом. Только сегодня отбыли.

Делаю еще один большой глоток вина, хотя меня и так уже слегка развезло, несмотря на выброс адреналина, вызванный появлением Дэвида.

– Ясно.

Может, он и слегка пьян, но определенно не глуп, и я вижу, как легенда о моем плохом самочувствии на глазах теряет правдоподобие. Впрочем, сделать он со мной в данный момент все равно не сможет ничего, если только не решит рассказать доктору Сайксу, что явился ко мне домой и распивал со мной вино, а это будет определенно воспринято странно.

– Здорово, наверное, когда у тебя есть семья.

– Она у меня была, – поправляю я с неожиданной горечью в голосе. Лиза беременна. – Теперь я мать-одиночка, живущая в Лондоне, где так просто завести новых друзей, когда тебе за тридцать. А может, и нет. – Я вскидываю бокал. – Жизнь в стиле рок-н-ролл. И потом, вы с женой тоже могли бы завести детей. Вы оба достаточно молоды.

Я произношу это почти вызывающе, чтобы напомнить ему, что он женат. Да и самой себе тоже. Своему телу, которое в его присутствии теряет покой.

Он одним глотком допивает вино и наливает себе еще. Несмотря на то что я сама тоже далеко не трезва, этот жест кажется мне слишком привычным. Может, в этом и коренятся их проблемы? В том, что он пьет? Интересно, часто он так надирается?

– Я не могу отделаться от мысли, что это была судьба, – говорит он. – Наша встреча в баре.