В её глазах - страница 40

Перекусываю припасенным салатом прямо за своим столом и наслаждаюсь пятничным затишьем. Энтони звонит еще дважды, хотя сам подтверждает, что разговаривал с Дэвидом. Он утверждает, что забыл кое-что рассказать, и настаивает на том, чтобы его снова соединили. Я вежливо его отфутболиваю, не желая оказаться втянутой в разговор, вести который не в моей компетенции.

В два тридцать на линии Дэвида загорается индикатор звонка. Разговор длится чуть больше минуты, и я понимаю, что он звонит Адели. Очень старалась не заострять внимание на этих звонках, но ничего не могу с собой поделать. Он звонит ей в половине двенадцатого и в половине третьего каждый день. Звонки совсем короткие. Вежливый разговор по работе в такое время не втиснешь. Каждый день они напоминают мне о панической спешке, в которой Адель мчалась домой, торопясь успеть. С тех пор я уже провела с ней достаточно времени, чтобы навидаться этих звонков с другой стороны, хотя она каждый раз выскальзывает в соседнюю комнату или в коридор, чтобы ответить. Из всех вещей, которые я считаю неправильными в моей ситуации, из всего того, что заставляет меня стыдиться, именно эти звонки не дают мне покоя сильнее всего. Что происходит между этими двумя? Что за любовь их связывает? И любовь ли это вообще? Я чувствую укол зависти.

Под конец дня, когда последние клиенты уходят и в офисе воцаряется предчувствие выходных, Дэвид появляется на пороге своего кабинета в куртке и с портфелем в руке. Я не ожидаю, что он задержится в офисе, – он ни разу не задерживался, и это было бы странно, – и тем не менее ощущаю легкий укол разочарования.

– У Энтони все в порядке? – спрашиваю я, отчасти из беспокойства, отчасти из желания поговорить с ним.

Никаких подробностей он рассказать мне не может, я прекрасно это знаю – и все равно спрашиваю.

– Постарайтесь не разговаривать с ним очень долго. Я дал ему прямой номер телефона в качестве временной меры, но если ему не удастся дозвониться мне напрямую, он может начать названивать вам. Ни в коем случае не вовлекайтесь с ним ни в какие разговоры личного характера.

Я в легком замешательстве киваю. Что стряслось?

– Ладно.

Мне не удается скрыть свое изумление, и Дэвид его замечает.

– У него обсессия. Видимо, героин на какое-то время облегчал его состояние, но очень быстро сам превратился в обсессию. Я очень надеялся, что он не привяжется так скоро, но ошибся.

Я вспоминаю все его звонки.

– У него фиксация на вас?

– Не исключено. Но я не хочу, чтобы он перенес ее на вас, если не сможет дотянуться до меня. Не то чтобы он считал меня каким-то особенным – у него склонность привязываться к новым людям. Вот и меня тоже эта участь не миновала.

– Я вполне в состоянии справиться с этими звонками.

Мне хочется донести до него, что я, вообще-то, неплохо разбираюсь в том, что делаю, но в то же время мне приятно, что он беспокоится за меня. Меня, впрочем, куда больше беспокоит он сам.

– Он не опасен?

– Вряд ли, – отвечает Дэвид с улыбкой. – У него просто небольшие проблемы. Но в ваши обязанности не входит рисковать собой.

Сью на кухне споласкивает чашки, перед тем как отправить их в посудомоечную машину, со своего места ей нас отлично видно и слышно, так что я не могу задать ему вопрос о его планах на выходные. На самом деле мне не так уж и хочется о них знать – Адель постоянно стоит между нами, несмотря даже на то, что он никогда о ней не упоминает. И теперь, когда обсуждение всех рабочих вопросов окончено, он неловко желает мне хороших выходных и направляется к двери.

Уже практически стоя на пороге, он быстро оборачивается и смотрит на меня. Напоследок. Меня захлестывает сначала волна счастья, а потом волна ревности. Он идет домой, к ней. На выходные. Думает ли он обо мне в это время? Наверняка, потому что ему уже случалось появляться у моих дверей в субботу, но вот что именно он думает? Рассматривает ли возможность уйти от нее ко мне? Как бы мне хотелось знать, что я для него значу. И к чему это все приведет, если вообще приведет к чему-нибудь. В таком случае он должен был бы хоть раз завести об этом разговор? Мы все-таки не дети. Снова чувствую себя дешевкой и обессиленно поникаю на стуле. Я должна положить этому конец. Я отдаю себе в этом отчет.

Смотрю на часы: время подбирается к пяти. Отвожу взгляд, потом вновь смотрю на стрелки. Время остается тем же самым. Мне нужно еще вымыть кофеварку, доделать кое-какие дела к понедельнику, а там можно будет и самой идти домой.

Надо бы, наверное, выйти сегодня на пробежку, но я так устала от вечного сна урывками, что точно никуда не пойду. Щиплю себя. «Я не сплю», – бормочу себе под нос.

22

Адель

Вечер мы провели дома, как любая другая семейная пара – ужин, телевизор, ни к чему не обязывающий обмен репликами, – но ночевать Дэвид все равно ушел в гостевую комнату. Сослался он при этом на теплую погоду, но дом у нас большой и старый, и благодаря толстым стенам в просторных комнатах сохраняется относительная прохлада. Отправляясь спать, он даже не взглянул на меня. Не то чтобы это стало для меня неожиданностью, но все равно ощущение было такое, как будто меня ударили под дых осколком моего же собственного разбитого сердца.

Когда с утра он начал ходить по комнате, я быстро собралась и поехала в спортклуб – чтобы не смотреть на него с другой стороны убийственной незримой трещины, которую дал наш брак. Нужно было выплеснуть куда-то свои тщательно подавляемые эмоции, и я сначала хорошенько выложилась на беговой дорожке, а потом от души позанималась на тренажерах, хотя это не доставило мне никакого удовольствия. Тренировки теперь превратились для меня в бесполезную трату времени. Зачем теперь все? Зачем теперь я?