Иди в ад! - страница 88

- А я разучилась рисовать, - грустно сказала Даша. – Мазала что-то там. И что удивительно – покупали! Картины мёртвые были, не светились – а их покупали! Пить стала, неделями не просыхала. Допивалась до глюков ... оклемаюсь, намазюкаю дрянь ... кисти валяются где-то, не помню ... пальцами  размажу, как грязь, оно подсохнет. Два дня прошло – уже нет! Нету мазни! Её уже купили эти, любители андеграунда и авангарда. Пачка долларов на подставке лежит. Я этим зелёным мусором туалет обклеила в три слоя.

Она отвернулась, закрыла лицо ладонями.

- Странно, - задумчиво произнесла женщина. – Рисунок - это всего лишь структурированные пятна цвета. Линии, точки, кружочки. Откуда там взяться свету? Да и не нужен он, от него слезятся глаза, щиплет кожу и болит голова. Ты что-то путаешь!

Вместо ответа Даша извлекла из недр рюкзака небольшой пластиковый футляр. Раньше в таких тубах носили свёрнутые в рулон бумажные чертежи. Крышка падает, из футляра показывается край простого серого холста. Антон с любопытством вытянул шею, взглянул и покачал головой – это тот самый рисунок, на котором изображён остров и летающие люди. Даша молча достаёт холст, кладёт на землю и аккуратно разворачивает рулон. Холст норовит скрутиться, будто ему неуютно здесь, под тяжёлым чёрным небом, в туманном сумраке. Даша придавливает края кусочками угля, ладони смахивают невидимую пыль. Анна с опаской подходит, недоверчиво всматривается в лист.

- Ну и что? – спрашивает она.

Губы пренебрежительно кривятся, в глазах появляется презрение. Женщина брезгливо шевелит  пальцами, будто стряхивает грязь с кончиков длинных, слегка загнутых ногтей ... в этот момент серый прямоугольник холста начинает светиться! Вначале бледный, едва заметный, свет постепенно набирает силу, словно пламя разгорающегося костра и через считанные мгновения серый, неприметный холст сияет, будто новорождённая звезда. Белый свет озаряет  женщину, исчезает угловатость и какая-то мужская резкость очертаний, смягчается выражения лица. Грива чёрных, как сажа, волос обретает мягкость, куда-то пропадают жёсткие пряди, что торчали в разные стороны, будто шипы. Брови удивлённо приподнялись, глаза округлились, в уголках блеснули слезы. Женщина охнула, попыталась закрыться рукой от льющегося потока света. Демон, безучастно стоявший в сторонке, метнулся к ней и взмахнул чёрным крылом, намереваясь защитить, но женщина мягко отстранила его:

- Не нужно. Это – я!

- Что? – не понял демон.

Лицо обрело выражение угрюмой решительности, глаза сузились, красным огнём вспыхнули зрачки.

- Это я писала, Валерий, - с улыбкой произнесла женщина. – Очень давно ... или мгновение назад? Не помню!

- Разве ты умеешь писать светом? Это обман, здесь нет света и никто не владеет им!

- Это было не здесь, Валера. И писала я простыми красками, но они почему-то светились. Странно, правда? Ну что ты стоишь, как соляной столб! – неожиданно затеребила она демона. – Посмотри сам!

Демон глубоко вздохнул, глаза широко раскрылись, на лице появилось робкое любопытство, как перед первым прыжком с парашютом. Он сжал кулаки, крылья приподнялись, голова вздёрнулась, в глазах сверкнули молнии. Едва только свет коснулся его, по телу пробежала дрожь, красный огонь в зрачках погас, плечи опустились, лицо обрело выражение жалости и растерянности.

- Ну, вспомнил? – продолжала теребить его женщина. – Что ты молчишь? Это же я, моя рука, неужели не видишь, мужлан неотёсанный?

Антон смотрел на демона и женщину, вытаращив глаза. Услышав - «мужлан неотёсанный» вздрогнул, покраснел и торопливо спрятал лопатку под полу. Глубоко вздохнул, украдкой огляделся, как будто вокруг толпа народа и все глазеют именно на его дурацкую лопату с выжженными закорючками - АКС 05. С лопатой в ад? Полный придурок! Анна попыталась взять в руки холст, но длинные ногти мешали - скользили, сдирали краску.

- О-о, как можно жить с такими когтищами! Валерий, сделай что ни-будь! – рассердилась она.

Присмиревший демон растерянно пожал плечами и оглянулся, словно неподалёку обязательно должна проходить бродячая педикюрщица с набором инструментов.

- Я вам помогу, Анна! – пришла на помощь Даша. – Вот!

Достала из нагрудного кармана плоскую кожаную сумочку. Коротко вжикнула застёжка молния, сумочка раскрылась. В руках Даши появились ножнички, щипчики, лопаточки и другие ковырялки. В неподвижном, затхлом воздухе запахло лаком для ногтей. Антон замотал головой, будто конь, отгоняющий слепней, тихонько охнул и сел на землю. Достал из рюкзака флягу со святой водой, отпил глоток, протянул демону. Тот взял «на автомате», глотнул ... лицо демона застыло гипсовой маской, глаза округлились, волосы шевельнулись. Кадык дёрнулся, послышалось утробное бульканье. Некоторое время демон стоял неподвижно, затем сел. Раздался мощный выдох, от которого поднялось небольшое облачко угольной пыли, демон крякнул и с чувством произнёс:

- Да-а!

- Хорошо пошла?

- У-уу!!!

- Продолжай!

Валерий отпил ещё пару глотков, вернул флягу. Лицо демона порозовело, глаза утратили слюдяной блеск, нижняя челюсть слега отвисла. Тем временем женщины закончили приводить в порядок ногти и молча рассматривали картину. Анна несколько раз касалась холста, словно не веря собственным глазам, пальцы заметно дрожали. Чёрные волосы  утратили мрачный блеск, одним ловким движением она скрутила пряди в узел на затылке и заколола шпилькой, любезно предоставленной Дашей. Чёрные кружева на рукавах цеплялись за холст, Анна решительно сорвала, бриллианты горохом осыпались в пыль, но женщины не обратили на это ни малейшего внимания. Свет от картины охватил полностью, они и сами уже стали излучать свет вокруг себя. Ярко заблестели куски антрацита, сверкнули драгоценные камни, рассыпанные в угольной пыли, невидимые ранее в мрачных сумерках. Небольшой по размеру участок преисподней будто озарился лучами восходящего солнца и засверкал невиданными раньше красками. Антон удивлённо крутил головой, хмыкал, на лице появилась радостная улыбка. Демон оглядывался с ещё большим изумлением, глаза расширились, злое лицо расслабилось и приобрело выражение какой-то детскости. Словно ребёнок из бедного приюта вдруг оказался в сказочной стране Диснейленда, растерялся и не знает, что делать. «Оказывается, здесь красиво! – удивлённо подумал Антон. – Нужен лишь свет. Он не только уничтожает тьму и все то, что живёт во тьме. Он делает мир прекрасным. Даже такой пустой и мрачный, как этот. Вот бы проломить потолок! А лучше снести его к чёртовой матери, на стройматериалы пустить. Построить дома, проложить дороги ... хотя какие дома для демонов? Ладно, что-то другое. Демоны сами разберутся, что им надо. Может, они и вовсе не демонами станут, а другими существами»? Он покосился на Валерия. «Демонского» в нем осталось немного – черты лица смягчились, круглые глаза смотрели печально и растерянно, нос уменьшился в размерах и стал немного картошечкой. Грива черно-смоляных волос опала и пряди уже не вились, как рассерженные змеи. Крылья уменьшились в размерах и посветлели. Одеяние, ещё недавно выглядевшее, как доспехи, утратило металлический блеск и смахивало на старомодный сюртук дореволюционного служащего.