Чужие души - страница 59
Где-то наверху заскрипела дверь, донесся смех, и все стихло. Воздух начал сгущаться, и она увидела, наблюдая со стороны, как Елена Евгеньевна открыла дверь архива, включила свет и направилась к стеллажу у самой стены. Высокие шпильки приглушенно стучали по бетонному полу. Она уверенно просунула руку за пластиковый стеллаж и достала черную, перетянутую резинкой папку, после чего выключила свет и вышла из архива.
В дверях ключ повернулся на два оборота, Стрельников толкнул плечом дверь и ввалился в комнату, и тогда видение исчезло.
— Как результат?
— Ничего нет. Папки Елена забрала.
— Откуда ты знаешь?
— Видела.
Стрельников вздохнул. Привыкнуть к возможностям и способностям жены он, как ни старался, никак не мог.
— Что будем делать?
— Искать в кабинете Елены.
— Ладно. Сначала надо достать ключ. Взламывать дверь я не умею, — признался Стрельников. — Жди меня в ординаторской.
С того момента как Стрельников произнес эти слова, прошло хороших три часа, если не больше. Она даже успела вздремнуть.
Саша включила светильник и посмотрела на часы. Так и есть — половина первого.
Дверь тихонько открылась. Стрельников шел так тихо, что она даже не услышала его шагов.
— Ты что, пил? — Саша принюхалась.
— А ты как думала? Если ты и дальше будешь здесь работать, у меня есть шанс спиться. Смотри, — Стрельников разжал ладонь, на которой лежал ключ.
— Что это?
— Ключ от кабинета Елены.
— Где ты его взял?
— Убил охранника и забрал ключ. — Стрельников рассмеялся и прижал к себе Сашу. — Ох, и распустил тебя Владимир Иванович. Совсем ничего не знаешь о технике безопасности. Дубликаты ключей, на случай пожара или наводнения, или еще чего, есть у охранника. Вот пришлось побеседовать. И результат сама видишь.
— У тебя в банке тоже ключи от всех помещений у охранника?
Саша вспомнила свои приключения.
Выходит, тогда в кабинет Стрельникова, в случае необходимости, запросто мог зайти охранник?
— Ну, ты сравнила. В банке все на автоматике. К тому же здесь больные люди. Вдруг чего, надо открывать двери, выводить и выносить их. Короче, спасать.
— Паша, — она терлась щекой о его плечо, — я не знаю, что бы я делала без тебя. Ты теперь посиди в холле, а я быстренько в кабинет и обратно. Я тебе сейчас книгу дам, ну, чтобы правдоподобно было. Вдруг медсестра проснется. Скажешь, что у тебя бессонница.
— Только свет не включай. Окна кабинета Елены выходят прямо на будку охранника.
Ему не хотелось отпускать Сашу от себя. От ее дыхания стало тепло не только его плечу, но всему телу. Он отстранил ее от себя, понимая, что еще мгновение и никуда он ее не отпустит.
— Саша, я тебя люблю.
Он с удовольствием прошептал словосочетание одними губами. Раньше, сколько себя помнит, он никому не говорил этих слов. Кроме первой жены. Только это было давно. Потом эти слова утратили для него свой истинный смысл и могли значить что угодно. Эти слова он слышал неоднократно. И никогда не верил, потому что они могли значить что угодно: мне хорошо с тобой и может быть так же хорошо с другим мужчиной. Мне нравится с тобой спать, но с другим было тоже не плохо. Я могу остаться с тобой, потому что ты… И могу уйти к другому. Я тебя люблю до тех пор, пока мне удобно быть с тобой, а потом…
Он сказал Саше вечное «люблю» с единым смыслом — я буду с тобой всегда и везде. Я не оставлю тебя никогда.
— Я тебя тоже. Люблю.
И он ей верил…
Людмила приехала в центр в разгар рабочего дня. Только никакого разгара не было.
В центре стояла тишина. Немногочисленные пациенты, справившись с обедом, готовились к тихому часу. Она всегда старалась приехать именно в это время, чтобы избежать ненужных встреч с персоналом. Больных, шныряющих по центру, Людмила боялась.
Она боялась всего, что хотя бы отдаленно напоминало о старости и немощности. До встречи с Антоном она никогда особенно не думала о возрасте. Без малого сорок — разве это возраст?
Она прекрасно отдавала себе отчет, что выглядит гораздо моложе своего возраста. И если бы не просьба Антона чаще бывать в центре, чтобы все было под контролем, она ни за какие деньги не приезжала бы сюда, где, кажется, все дышало болезнью, старостью и безысходностью. Да и что, собственно, держать под контролем, она тоже не знала.
Брезгливо морщась, Людмила посигналила. Будь ее воля, она бы всех этих местных охранников давно бы уволила и пусть бы работал вышколенный персонал из города. Сколько она об этом говорила Ивану.
Только ответ был один и тот же — где они, сельские мужики, оставшись без копейки, еще найдут работу в деревне? Будут только больше пить.
Ей было глубоко наплевать на проблемы местного безработного населения, но спорить с мужем по многолетней привычке она все же не стала.
Последнее время она не то что не спорила, а даже старалась меньше разговаривать с мужем.
Когда все это закончится? Когда она получит вожделенную свободу?
Спроси у Людмилы, что такое свобода, она бы точно не смогла бы ответить. Может, свобода вообще не имеет определения? Тогда почему к ней все стремятся? И что она будет делать с этой свободой?
К радикальной борьбе за эту пьянящую свободу она не была готова. Только Антону виднее. Он сказал, что такой женщине, как она, не хватает свободы. И она после того разговора действительно ощутила прутья золотой клетки, в которой ее запер Иван. А ведь раньше ее все устраивало. Даже его частые командировки нисколько не напрягали. Бизнес есть бизнес. Раньше она даже эту фразу произносила с Ивановыми интонациями.
