Турнир четырех стихий - страница 79
Казалось, услышав последнее слово, девушка перестала дышать.
– Чтобы стать сильнее, тебе придется брать магию у других людей. Ты к этому готова?
По телу Рины прошла мелкая дрожь, но она смогла справиться со своими эмоциями и прошептала:
– Да.
В этот момент она выглядела слабой и беззащитной как никогда.
– Хорошо. Я рад, что ты, наконец, решилась. Тренироваться, как мы, ты еще не можешь. Подойди к Лее и Фанни, они покажут, с чего стоит начать. И конечно, тебе нужно согласиться на индивидуальное обучение у магистра Астериуса, от которого ты всегда отказывалась.
– Я знаю…
– Тогда тебе стоит сказать об этом магистру прямо сейчас, – строго сказал Родерик.
Рина встала и направилась к двери, помедлила, будто бы хотела еще что-то добавить, а потом резко дернула дверную ручку и вышла.
– Ты все слышал, – обратился Родерик к Оливеру.
– Естественно, – сказал тот, открывая глаза. – Ты уверен, что поступил правильно?
– Если она захочет убежать, лучше пусть сделает это сейчас, а не потом, – ответил капитан.
– Она будет тренироваться вместе с нами?
– Боишься?
Оливер нахмурился. Когда речь заходила о Рине, его голова разрывалась от противоречивых мыслей.
– Рина не будет брать твою магию, если ты этого не захочешь.
– Захочу? Да не в этом тысячелетии. Разве что ты меня заставишь.
– Я не вправе решать за тебя.
Оливер хмыкнул. А вот кто, интересно знать, дал Родерику право загонять его на тренировках до полусмерти? Решать, какие приемы он будет использовать в игре? Забирать у него все свободное время? Заставлять учиться день и ночь? Оливер точно не давал ему таких полномочий. А тут такая тактичность. Прямо удивительно.
Оливер перевел взгляд на соседа.
– Есть один вопрос, на который мне бы очень хотелось получить ответ.
– Говори.
– Зачем на прошлой игре ты так геройствовал?
– Я не геройствовал, – сухо сказал Родерик. – Просто делал то, что считал нужным.
– И как я сразу об этом не догадался… – скептически протянул Оливер. – А мнением других поинтересоваться слабо?
– Я выбрал оптимальный вариант. Если бы я рассказал о плане, возникли бы ненужные помехи.
– Как у тебя все просто, – фыркнул Оливер.
– Да, просто. Я признал то, что является для меня ценным, и защищал это.
– Меня ты тоже приковал к воротам, – Оливер подумал, что нашел существенный недостаток в его теории.
– Да. Ну и что?
– Ты не видишь здесь противоречий?
– Нет.
– А если подумать?
– Нет.
– Если следовать логике, значит, что ты и меня признал? – Оливер ухмыльнулся.
– Да. И уже давно, – спокойно ответил Родерик.
– Что? Серьезно?
Оливеру было трудно поверить в услышанное, но очень хотелось, чтобы это оказалось правдой.
Родерик кивнул.
– А намекнуть нельзя было? Или подмигнуть? Или сделать хоть что-то, чтобы я это понял?
– Ты понял это сейчас.
– И что, мы можем убрать линию, которая делит комнату на две части?
– Мое имущество неприкосновенно, – строго заявил Родерик.
– Это, значит – нет?
– Именно, – капитан разрушил его светлые надежды.
– То есть твое признание не дает мне никаких привилегий?
– Похоже на то, – ответил Родерик.
– Может, ты хотя бы придираться ко мне меньше станешь? – спросил Оливер.
– Я придираюсь к тебе не потому, что считаю слабым, а потому, что ты можешь стать сильнее.
Оливер скривился. Спорить с Родериком решительно невозможно.
– Раз мы уже подняли эту тему, я бы тоже хотел задать тебе один вопрос.
– Какой? – опасливо поинтересовался Оливер.
– Можно ли расценивать твое поведение на последней игре, как факт того, что и ты нас признал?
– Ну, не знаю… Наверное, да, – Оливер всегда поступал так, как подсказывает ему сердце, – дерзко, импульсивно. Он не анатомировал действительность с тщательностью, свойственной Родерику. Он просто делал, и все.
– Понятно, – капитан кивнул. – Многое встало на свои места.
– Что именно?
– Я дал обещание не спрашивать тебя о прошлом и не отказываюсь от него. Но эта игра стала для тебя переломным моментом. Насколько я могу судить, ты смог вернуть часть утраченной магической силы. И… оказался гораздо сильнее, чем я предполагал.
– Это что, комплимент? – нахмурился Оливер.
– Это констатация факта. К сожалению, у меня недостаточно сведений для того, чтобы решить, хорошо это или плохо. Ты должен понимать, Оливер, для нас очень непросто сделать кого-то частью своего круга, но это произошло, и теперь все твои ошибки будут отражаться и на нас. Быть свободным – не означает быть независимым, быть свободным – это значит, что у тебя есть право выбрать, от кого ты будешь зависим. Мы этот выбор сделали. И я задам тебе последний вопрос: не хочешь ли ты мне что-то рассказать? Я обещаю держать это в тайне.
Оливер сощурился, как от яркого солнца, воспоминания прошлого, словно лавина, накрыли его с головой. Одновременно с этим по сердцу разлилось приятное тепло от того, что он наконец перестал быть лишним. Его приняли, просто и безапелляционно. Со всеми его тайнами и несовершенствами. Правильнее всего сейчас – довериться Родерику, рассказать ему обо всем, но… он не мог, и вместо этого отрицательно покачал головой.
– Не буду настаивать, – сухо проговорил Родерик.
Наступила тишина. Оливер мог сказать что угодно, тысячи фраз крутились у него на языке, одна банальней другой. Но неожиданно для самого себя он выпалил:
– Не хочешь сходить со мной в трактир?
