Игрушки. Выше, дальше, быстрее - страница 70
Внезапно сбоку, из моей «мёртвой зоны» раздаются два слитных выстрела из охотничьего ружья. На меня сыплется древесная труха. «А вот и третий!» — и я откатываюсь назад за сарай. «Чёрт, ну не дурак я? Ему же сейчас перезаряжаться… Теперь не успею» — молнией проносится в голове. Из дома доносятся заполошные крики. Слышится звон разбиваемого стекла и гулко бахает выстрел из винтовки. «Ладно, Люк с ними разберётся, а у меня свои проблемы имеются» — думаю я, отползая ещё дальше. Обострившимся, из–за мощного вброса адреналина, слухом даже не слышу, а, скорее, улавливаю за сараем щелчки взводимых курков.
Бах! Бах!
«Картечь, не иначе» — отмечаю я, увидев дырки, появившиеся на задней стенке сарая. — «Теперь пора!» — вскакиваю и рывком бросаюсь вперёд, вскидывая к плечу автомат…
«Твою, в богаааа…» — мои ноги запутываются в полах немецкого мотоциклетного плаща, и я кубарем выкатываюсь из–за угла сарая.
Грохнулся я так, что в глазах потемнело, а в шее что–то хрустнуло! Автомат отлетел в сторону, причём по закону вселенской подлости — на ту сторону изгороди. Как при замедленном показе в кино вижу, как полицай — тот самый, с оспинами, который днём разговаривал с дядькой Остапом, вскидывает к плечу ружьё… Единственное, что я успеваю сделать — что есть силы толкнуться руками в попытке откатиться. Очередной дуплет перебивает нижнюю перекладину изгороди, и пара картечин попадает мне в бедро… Аааа, больно–то как! К невероятному моему везению, сразу за забором начинается откос, сбегающий к реке, поэтому, перекатившись, я исчез из поля зрения противника. С трудом остановив вращение, и превозмогая боль в бедре, я заполошно пытаюсь вытащить ТТ из набедренной кобуры. Пола треклятого плаща обмоталась вокруг моей правой ноги и прижала кобуру. «Как умирать не хочется!» — всплывает из глубины сознания гадкая, размягчающая мышцы и сокрушающая волю, мысль. «Ну, уж нет, мы ещё повоюем!» — я практически оторвал плотную прорезиненную полу плаща, но пистолет достал. Тут я понял, что не помню, есть ли патрон в патроннике! Как это вылетело у меня из головы — ума не приложу. Судорожно передёргиваю затвор как раз в тот момент, когда на гребне появляется полицай. Ружьё — у плеча, на лице хищное выражение охотника, подкараулившего ценную дичь. Тут он замечает пистолет в моей руке. Глаза его расширяются… Побелевший палец тянет спусковой крючок… ТТ в моей руке дёргается… Первая пуля попадает в локоть его левой руки, и сноп картечи очередного дуплета улетает куда–то в сторону реки. Еще выстрел… Пуля пробивает шею полицая… Ещё выстрел… Темное отверстие появляется на щеке противника… Всё…
Так, теперь — ревизия собственных повреждений. Аккуратно ощупываю левое бедро — одна картечина навылет прошла через мышцу, а вот другая… другая застряла в верхней трети бедра. «Ну что, рискнём слабым здоровьем, товарищ псевдо старший лейтенант?» Откинув полы плаща, приспускаю пропитанные кровью штаны. Надо торопиться, пока в крови бурлит адреналин! Спасибо Доку, что, не взирая на игрушечность наших забав, к комплектации аптечек он подходил серьёзно. В пластиковом пакете, что каждый член команды таскает в одном из подсумков — всё, что может понадобиться, и даже немного больше. Педантичный Серёжа вдобавок ко всему и заставляет ежегодно обновлять аптечки, закупая медикаменты по оптовым ценам. В бауле у меня, кстати, валяются аптечки прошлого и позапрошлого сезонов… Не выбрасывать же, всё одно, не на горбу их таскаю. Так, вот стерильная салфетка, вот йод. Аккуратно, шипя от боли, вытираю кровь вокруг раны. Теперь — стрептоцид. «Что делать будем, когда всё это богатство израсходуем?» — приходит в голову неуместная сейчас и крайне неприятная мысль.
Частая стрельба на подворье отвлекает. «Быстрее давай! Ребятам помочь надо!» — подгоняю сам себя.
Заглотив две таблетки кетанова, приступаю к операции. «Тоже мне — Сенкевич недоделанный»! Картечина, вроде, не глубоко… «Нежнее, ещё нежнее… Ой, мляяя!» Подцепив концом складного ножа деформировавшийся свинцовый шарик, вытаскиваю его из раны. Аж в глазах потемнело. Накладываю тампоны и туго перебинтовываю бедро. Натягиваю штаны. Остальное — потом! Загоняю в пистолет «свежий» магазин… Кто знает, что там наверху? Стиснув зубы, и стараясь не охать, когда переношу вес на раненую конечность, лезу по косогору.
О, вот и мой ППД, странно, почему этот тип не подобрал мою «машинку», а так и попёр с двустволкой? На заднем дворе — никого, но со стороны дома, выходящей на улицу, только что донеслись какие–то крики, и грохнул винтовочный выстрел. Перевалившись через нижнюю, перебитую выстрелом перекладину изгороди, подбираю автомат и ковыляю в сторону дома. Люк, конечно, боец крутой, но автомат может серьёзно помочь.
Замечаю, что человек, которого да нашего появления обрабатывали полицаи, пошевелился.
- Эй, ты кто? — окликнул я невезучего.
В ответ — только невнятное мычание. «Хм, а что это на нас надето? Какая та заляпанная кровью и землёй хламида серо–мышастого цвета. Неужто немец? Хотя сейчас — это не важно. Важно ребятам помочь».
- Арт, ты, где там? — доносится до меня из–за дома.
«Люк или Зельц?»
- Тут я, окружаю гадов! — кричу в ответ.
- Ага, гранату в окно давай!
«Какую гранату? Он что, ошалел?» — думаю я, шкандыбая, другого слова подобрать я не могу вдоль глухой стены дома.
- Эй, начальник! — а этот голос мне не знаком, если только Дымов в ударном темпе не спился за последние пять минут. — Давай, дашь на дашь! Я эту курву целой отпущу, а вы меня со двора?
«Хо–хо, это кто там такой хваткий? Судя по голосу и речевым оборотам — урка, в полицаи подавшийся… А кого это он там так неласково величает?»
