Господин мертвец - страница 178
— Ваша рука… — сказал Крамер неуверенным голосом, — Ваша… О.
Дирк уставился на собственную левую руку. Оставшееся от нее выглядело достаточно жалко. Как не до конца пережеванная пища, ставшая однородным месивом. Он пошевелил пальцами, и те отозвались, хоть и медленнее, чем обычно. Они даже были на месте. Дирк ощутил облегчение. Без пальцев было бы хуже.
— Ничего серьезного, — сказал он преувеличено бодрым тоном, — Кажется, некоторые кости целы.
— Но… Господи, она выглядит ужасно.
— Только выглядит.
— На вашем месте я бы уже валялся без сознания.
— С нами иногда случаются подобные вещи, лейтенант. Не принимайте слишком всерьез. В конце концов я не чувствую боли, помните? Когда пропадает боль, повреждения своего тела воспринимаешь… спокойнее. Мертвое мясо не болит.
— Вы чертовски легко об этом говорите.
— Я и воспринимаю это легко. Главное — я уцелел. Значит, выполнил свою задачу. А рука… Как вернемся, покажусь нашему интенданту Брюннеру. Думаю, он что-нибудь придумает. Он сообразительный малый, иногда собирает мертвецов по кусочкам. Наложит какие-нибудь прочные шины, соорудит повязку…
Крамер с отвращением очистил лезвие своего ятагана, покрытое серой слизью, о траву.
— А что это была за мерзость, Дирк? Клянусь, я почти выпотрошил ее начисто, а она даже не вздрогнула…
— Подарок тоттмейстера.
— Я понял, что оно было мертво, — буркнул лейтенант, пряча нож, — Тут сложно ошибиться. Кажется, мне придется стать вегетарианцем до конца своих дней… Но что это такое?
— Я думал, вы догадались. Кабан. Всего-навсего кабан.
Крамер уставился на лежащую без движения разлагающуюся тушу в клочьях облепленной слизью шерсти и покачал головой.
— Если тоттмейстер способен вселить столько силы и ярости в обычного кабана… Он бился как цербер. У вашего Бергера, должно быть, и верно специфическое чувство юмора.
— А причем тут мейстер? Я лишь сказал, что это дело рук магильера. И вовсе не обязательно — из Чумного Легиона.
— Значит, французские тоттмейстеры?..
Дирк лишь пожал плечами.
— Понятия не имею. В конце концов, я всего лишь мертвец. И в тонкостях некромантии понимаю не больше вашего. Не знаю, кто убил этого кабана, кто поднял, и кто натравил на нас. Хотя, не скрою, мне это и любопытно. Забавно, когда я был мал, в нашей семье была популярна история, якобы случившаяся с сослуживцем моего прадеда. Он был приличным повесой, этот сослуживец, и его как-то раз вызвали на дуэль сразу несколько люфтмейстеров, с которыми он поссорился в каком-то кабаке. Они выбрали укромную поляну в лесу, но не успели сделать даже по выстрелу, потому что на люфтмейстеров набросился мертвый кабан, который разорвал их, как цыплят. Я еще думал, как смешно должен выглядеть мертвый кабан… И вот, пожалуйста… — Дирк помолчал, — Госпоже свойственен юмор. Жаль, что мы его не всегда понимаем.
— Приятель вашего прадеда был тоттмейстером? — удивился Крамер.
— Как и мой прадед.
— Шутите?
— Шутки мертвецов другого рода, лейтенант. И не самого приятного свойства. Нет, я вполне серьезен.
— Значит, в вашем роду были тоттмейстеры?
— Только прадед, насколько мне известно. Да и то, история была мутная… Я его никогда не видел. Более того, он был нашим фамильным проклятьем. Знаете, иметь тоттмейстера в родстве — сомнительное достоинство. Нередко их родственники стараются сменить фамилию и убраться подальше. Предрассудки, конечно. Но… В общем, я не знал своего прадеда и, к слову, не скучал о нем. Знаете ведь, как мальчишки представляют себе тоттмейстеров. Что-то страшное, в черной мантии, с огромными клацающими зубами, варящее в полнолуние свежих мертвецов в большом медном котле… Если бы прадед был жив, сейчас бы он наверняка посмеялся надо мной. Чертов кабан…
— И вы все равно написали прошение о переводе в Чумной Легион? — недоверчиво спросил Крамер, — Даже зная, что значит связаться с тоттмейстерами?
Мальчишка. Прежде времени повзрослевший, отмеченный пулями и шрапнелью, наглотавшийся пороху, но все-таки — мальчишка. Сколько таких мальчишек, как лейтенант Крамер, окажется выкинуто на обочину к тому моменту, когда закончится война?
Стоя рядом с Крамером, Дирк вдруг ощутил себя совершенно чуждым ему существом. Их с лейтенантом разделяло огромное расстояние, нейтральная полоса, исчисляющаяся сотнями километров.
— Написал. Вас это удивляет?
— Зачем вы это сделали? — спросил Крамер непонимающе.
Вопрос был задан. И по тому, как лейтенант смотрел на него, Дирк понял, что вопрос этот не мимолетный, не тот, от которого можно легко отмахнуться, как от беспокоящей мухи, прилетевшей на запах разлагающегося кабана.
— Не самый тактичный вопрос. Ничего страшного, я все понимаю. Хотите знать, какие чувства испытывает человек, когда завещает свое тело и свою бессмертную душу Ордену Тоттмейстеров? До какой черты он должен дойти, чтоб это сделать? И что он после этого чувствует?
Крамер покраснел. После недавней бледности это было хорошо заметно.
— Я не это имел в виду, — пробормотал он, — Не собираюсь лезть в душу.
— Очнитесь, — смешок, изданный ртом Дирка, был колючим, как проволочное заграждение, — Я же мертвец. Моя душа мне даже не принадлежит, все мои помыслы и желания подчинены мейстеру. О каких сокровенных мыслях и помыслах может идти речь? Хотите знать, почему я подписал прошение? Это не Бог весть какая тайна. В сущности, очень простая история.
— Не хочу ее слушать, если она вам неприятна, — твердо сказал Крамер.
