Господин мертвец - страница 196
— Вы, кажется, сегодня тоже не в духе. Надеюсь, я не заразил вас своим пессимизмом?
— Это все мейстер, — неохотно сказал Дирк, — Мы улавливаем его настроение. А сейчас он не в лучшем расположении.
— Тоже ощущает гнет французского молчания?
— Французы ему безразличны. Его мучает другое. Мейстер ощутил присутствие… своих коллег.
Лейтенант Крамер нательного креста не носил, но рефлекторно перекрестился — коротким скупым жестом, как, наверно, крестился в траншеях перед короткой яростной атакой, не выпуская из рук гранат.
— Французские тоттмейстеры? — спросил он, мрачнея еще больше.
— Лишь их призрачный след. Наш с вами кабан был предвестником этого следа. Теперь же он проявился в воздухе во всей полноте.
— И какой след оставляют тоттмейстеры? Что-то вроде могильной вони?
— Вы сами по легкой дымке вычисляли полевые кухни, Генрих. Сходным образом наш мейстер чувствует присутствие тоттмейстерских… кхм… чар. Чужих чар. Мейстер не может сказать, что это за чары и на что они направлены. Именно поэтому он сильно не в духе уже несколько дней. Постоянно в состоянии транса, пытается уловить какие-то знаки, проявления… Кажется, у него это не очень-то получается. По крайней мере, все «Висельники», не исключая и меня, чувствуют сильнейшее напряжение в окружающем пространстве. И беспокойство.
— Теперь и я чувствую себя схоже.
— Сочувствую.
— Это я вам сочувствую, — отмахнулся Крамер, — Я, по крайней мере, могу влить в себя полбутылки трофейного коньяка.
— Лишен подобного удовольствия.
— То-то и оно. Трудно, должно быть, воспринимать такие новости, если не имеешь возможности отвести душу.
— Даже к этому можно привыкнуть со временем. Ну а отвести, как вы выразились, душу, можно и мертвецу.
— И каким же образом? — поинтересовался Крамер.
— Самым обычным и безобидным. Партия в карты или шахматы, книги, какие-нибудь глупые разговоры…
— С трудом представляю вас с картами!
— Я не игрок. Но у нас есть специалисты. Иногда по вечерам, когда свободны от дежурств, мы собираемся в клубе. Мы — это я и прочие унтер-офицеры роты, Йонер, Крейцер и Ланг. Играем партию-другую…
— Клуб?
— Звучит, конечно, гордо, но мы привыкли именовать его так. На самом деле, это просто невзрачный блиндаж, который стоит на отшибе и достался нам по наследству. Сразу после штурма французских позиций мы провозгласили его клубом мертвых унтер-офицеров и время от времени собираемся там вчетвером. Дурачество, ничего более.
— И чем же занимаются мертвые унтер-офицеры в свободную минуту?
— Да так, отводим душу. Пьем еще теплую кровь, читаем проклятья в адрес живых или даже…
— Дирк!
— Валяем дурака, конечно. Карты, домино да пустопорожние разговоры. Скука ужасная, да и запах не лучший. Вам бы не понравилось.
— Не уверен, что у меня есть возможность оценить.
— Мертвецы гостеприимны, а двери клуба открыты для всех. С другой стороны, хоть вы и являетесь одним из немногих здешних обитателей, у которых не вызывает отвращения Чумной Легион, общество скучающих за картами покойников даже вас едва ли обрадует.
— Отчего же, при случае я бы охотно заглянул, — сказал Крамер с интонацией человека, который, встретив противодействие, пытается преодолеть его, больше из упрямства, чем из какой-либо выгоды, — Если вас это не затруднит, конечно.
— У нас нет тайных сборищ, паролей и явок, так что вам не требуется особого приглашения. Заходите в любое время.
— Приму к сведению. Признаться, в последнее время здесь несколько скучновато. Проклятые французы закопались в свои норы и грызут нервы.
Дирк хотел было спросить, отчего лейтенант не посещает офицерского клуба, который, конечно, имелся в расположении полка. Но, поколебавшись, спрашивать не стал. Должно быть, у Крамера были на то причины. И Дирк даже подозревал, какого рода.
На семнадцатый день французы решили напомнить о себе. И сделали это достаточно эффектно.
Первым тревогу поднял Хаас.
Следуя своему обыкновению, он коротал послеобеденные часы, уже наполненные легкой весенней духотой, предвещающей настоящее тепло, неподалеку от оружейного склада. В блиндажи он предпочитал не спускаться, даже во время редких артобстрелов, утверждая, что там пахнет, как в могилах. Хаас был немного навеселе, как всегда после обеда, но все-таки не пьян.
Поэтому, когда он внезапно вскочил, обращая к небу пустое бледное лицо, Дирк сразу напрягся. Как и всякий магильер, властелин воздуха обладал особенным чутьем, верным, как нюх санитарного пса, способного найти раненого на заваленном мертвецами поле боя.
— Северо-северо-запад, — в полузабытьи пробормотал Хаас. Подобно флюгеру, он немного вращал головой, точно нащупывая заостренным носом невидимые течения ветра, — Возмущение воздуха. Точно, вот оно… Моторы… Бьют, как в колокола… Какие горячие…
Дирк оказался возле люфтмейстера в одно мгновенье.
— Расстояние! Высота! — гаркнул он, хоть и знал, что Хаас в подобном состоянии, напоминающем транс, редко способен реагировать на посторонние раздражители.
Но люфтмейстер его услышал.
— Два километра… — сказал он слабым, как у тяжелобольного, голосом, — Высота — два и пять.
Этого было достаточно.
— Тревога! — крикнул Дирк, — Воздух! Пулеметные расчеты по местам! Винтовки к бою! Воздух!
Сигнал тревоги разошелся по всему расположению взвода за считанные секунды. Мертвецы передавали его один другому, по цепочке, и вскоре уже откуда-то из-за спины ползло, как газ по траншеям, повторенное чужими голосами зловещее — «Воздух! Воздух!».
