Господин мертвец - страница 268
Этот, последний в своей жизни, штурм лейтенант Крамер обречен был проиграть.
— Вы больше не служите оберсту фон Мердеру.
Крамер уставился на него, не понимая, как воспринимать эту нелепость, как шутку или как нечто другое.
— Неужели я демобилизован? — он неловко усмехнулся.
— В некотором роде. Но вы все еще на службе. Считайте, что у вас просто сменилось руководство.
— Я вас не понимаю, Дирк.
— Думаю, понимаете.
Секунд пять или шесть они смотрели друг на друга. Дирк хотел отвести взгляд, но не мог. Он видел полотняное лицо Крамера, видел его замерший взгляд, устремленный в пустоту, область которой вдруг заняла собой почти весь блиндаж. Тяжелая, мертвая ледяная пустота. Такая же однозначная, всемогущая и вечная, как перепаханное воронками бескрайнее поле. Из такой пустоты нельзя сбежать.
— Пропустите меня, я должен явиться с докладом к оберсту, — сказал Крамер пустым безэмоциональным тоном.
Он шагнул вперед, намереваясь обойти Дирка, но тот легко перекрыл лейтенанту дорогу собственным торсом.
— Вы мертвы, Генрих, — сказал он так спокойно, как только мог, — Ваше тело мертво. Если вы покажетесь оберсту, он заорет от страха и, того и гляди, разнесет вам голову из пистолета.
— Вы несете ерунду. Я жив.
— Не больше, чем я сам. Вы погибли вчера. Я сам был тому свидетелем. Погибли, спасая меня. И были мертвы, когда я заглянул в ваше лицо. Я нес ваше окоченевшее тело к мейстеру. Оно было такое твердое, что казалось деревянным. Извините, что не сказал вам раньше. Знаете, мне нередко приходится приносить кому-то эту новость, но я так и не нашел удобного способа. Ни разу.
— Я жив, — сказал Крамер, руки его вдруг задрожали, — Вы разыгрываете меня, приятель. И у вас это отлично вышло, меня точно морозом продрало. Но теперь хватит, прошу вас. Такими вещами нельзя шутить. Это слишком… страшно. Ну же, не смотрите на меня так. Пойдемте вместе со мной. Теперь я просто обязан промочить горло! Господи, знали бы вы, что я испытал за одну эту секунду… Больше, чем за четыре года войны. Весь ад, заключенный в одной мысли…
Дирк молчал, и под его взглядом тело Крамера съеживалось.
— Прекратите же, — пробормотал Крамер, его руки слепо зашарили по груди, животу, бедрам, — На мне нет ран.
— У вас в спине дыра от ножа.
— Я не чувствую боли!
— Вы больше никогда не будете ее чувствовать.
— Вы не в силах отличить живое от мертвого?! Я же дышу, Дирк, проклятый вы чурбан!
— Это рефлекторное, лейтенант. Перестаньте дышать и вы поймете, что воздух вам больше не требуется. Сама привычка будет держаться еще несколько дней. От некоторых вещей тяжело избавиться в новом качестве.
Крамер коротко ударил сам себя кулаком поддых.
— Это боль, — сказал он упрямо, — Я чувствую.
— Психосоматика. Извините. Вы думаете, что чувствуете боль, но на самом деле это лишь воспоминания тела. Если угодно, это навязчивые и панические воспоминания тела, которое не хочет умирать. Но оно привыкнет.
Страх, дергавший Крамера за тысячи ниточек, заставлявший его руки подрагивать, а лицо болезненно морщиться, обратился гневом. Эта реакция тоже была знакома Дирку. Он лишь надеялся, что от природы рассудительный и хладнокровный лейтенант сможет достаточно долго удержать себя в руках, чтоб голос разума коснулся его сознания.
— Я жив, и все это — отвратительный спектакль, который я не желаю более наблюдать, — глаза лейтенанта сверкнули сталью, как когда-то давно, во французских траншеях, — С дороги, смердящий мертвец!
Он и в самом деле попытался силой проложить себе путь. Ударил плечом, отталкивая Дирка с дороги. Но тот был наготове, ожидал чего-то в этом духе. Осторожно поймал Крамера за плечо, повернул, рассчитанным толчком отбросил обратно к стене. Лейтенант был слаб настолько, что едва держался на ногах, и даже его хук, едва не смазавший Дирка по уху, был медлителен и неуклюж.
— Перестаньте, — посоветовал Дирк, — То, что вы сейчас испытываете, нормально. Нормально для подобной ситуации, я имею в виду. Точно так же реагирует человек, узнавший, что болен неизлечимой болезнью. Гнев, неверие, потом отчаянье, хандра, депрессия… Из этого болота выбираются не все, только достаточно смелые. Не каждый может жить мертвецом, потому что для этого требуется нечто большее, то, что есть не у каждого. Но у вас оно есть.
— Заткнитесь! Я не хочу слушать ваши мертвецкие рассказы! Я ранен и слаб, мне нужен врач… Выпустите меня!
— Я могу предоставить вам решительное доказательство, — Дирк достал из кобуры «Марс», демонстративно взвел курок, — Могу выстрелить вам прямо в сердце. Многих это убеждает. Вы не сможете даже потерять сознание. Но я бы не рекомендовал этот способ. Лишняя дыра в груди никого не красит, а у вас будет еще множество возможностей заполучить подобное украшение. Кстати, учитесь беречь свое тело прямо сейчас. Помните, что любая царапина, которая появится на вашей коже, останется с вами до последнего мгновенья существования. Ни одна рана больше не зарастет. С другой стороны, синяки вам больше не страшны. А еще отпадает необходимость бриться и стричь ногти. Выстрелить? Решайте сами.
Крамер заколебался. Сталь в глазах не пропала, но тревожный блеск пропал, точно ее коснулась невидимая ржавчина.
— Я жив, — сказал он резко, — Живой, понимаете? Я чувствую себя живым! Я жив!
— Вы мертвы, — Дирк покачал головой, — И, поверьте, этот факт меня ничуть не радует. Но вы умерли этой ночью, лейтенант. И теперь вы — часть нашего мертвого воинства. Я ведь никогда не лгал вам, не лгу и теперь. Если не хотите слушать голос разума, услышьте мой. Я, ваш приятель, унтер-офицер Дирк Корф, говорю вам: вы мертвы.
