Господин мертвец - страница 83
Секунда полной пустоты в обжигающем хаосе боя.
Ее хватило Дирку, чтобы понять — отступление невозможно. Этот паралич не будет продолжаться вечно, и стоит только французам увидеть спины, это станет концом всей группы. Даже если кто-то и избежит пули в затылок, его забросают гранатами. Без малого тридцать человек — все готовы и с оружием в руках. Эти не будут колебаться.
Дирк понял, что должен сделать. И если бы мейстер сейчас был в его мозгу, он бы улыбнулся.
— Вперед! — взревел Дирк так, что от него отшатнулись те, кто стоял ближе всего, — «Висельники», за Смерть! Отправим их в ад!
Дальше не требовалось ничего говорить, потому что тело начало действовать. В этот раз его уже не вела воля тоттмейстера, в его пустых жилах текло нечто куда более приятное. И несоизмеримо более древнее. Яд самого Каина, отфильтрованный и концентрированный тысячами поколений. Ствол ружья приподнялся, точно живой, и уставился по направлению к самому большому скоплению французов. Странный паралич уже прошел, и Дирк видел холодный блеск металла, прятавшийся прежде в кобурах и ножнах. Револьверы, карабины, булавы, траншейные ножи, цепи, кастеты, пики, гранаты, ручные пулеметы, стилеты, зазубренные крюки, багры, даже какое-то подобие короткой алебарды — он слышал голос чужого оружия, скрипучий и шероховатый, как пальцы скелета, скользящие по гробовой доске. Но все, что отличало сейчас живого от мертвеца, заключалось в том, что Дирк успел на секунду раньше.
Сдвоенный выстрел ружья подбросил руку и расколол тишину на куски. Кусков этих было много, они разлетелись во все стороны, как осколки разбитого зеркала, и в каждом из них был свой звук. Удивленный вскрик. Звон револьверного ствола, задевшего пряжку ремня. Шумный выдох. Хруст костей. Хлопок выстрела. Яростный выкрик. Хлопанье — точно тряпку молотило на сильном ветру. Предсмертный хрип. Дирк услышал каждый из этих звуков и подумал, что это мгновенье тоже растянется надолго, но он ошибся, потому что вокруг него все стало происходить очень быстро.
Выстрел прорубил просеку в толпе. Французы стояли кучно, и каждая картечина нашла свою цель. Кто-то завизжал, вскидывая руки к кровоточащему лицу, кто-то молча рухнул, превратившись из человека в синем мундире в неподвижный мешок еще дымящегося тряпья. Но Дирк уже не смотрел на них. Отбросив бесполезное ружье, он перехватил правой рукой палицу и устремился в самую гущу, не оглядываясь по сторонам. Он знал, что Жареный Курт и Майор поддержат его, но времени, чтобы убедиться в этом, у него не было.
Не было его и у противника.
Первый француз шагнул к нему сам, поднимая «колотушку» и Дирк подумал, что этот парень вряд ли хоть раз бывал в рукопашном бою. В хорошем рукопашном бою, похожем на внутренности грохочущей мясорубки. Никто не поднимает оружие так высоко и не делает таких длинных шагов. Наверно, лягушатник решил, что траншейный бой — это что-то вроде фехтовального турнира. У француза было время осознать свою ошибку, но не очень много — пока левый кулак Дирка, вспорхнувший снизу вверх, летел ему в лицо. Хлесткий удар, хруст костей или зубов, обмякшее тело, падающее как набравший ночной влажности сноп пшеницы, тяжело и мягко. Дирк уже повернулся к следующему. Этот был ловчее, но тоже не мастер. Наверно, у него не было наставников вроде Жареного Курта, которые вновь и вновь повторяли, что побеждает тот, кто бьет первым. Поэтому он не победил, а вместо этого сдавленно ухнул, когда стальные грани импровизированной булавы раздробили ему скулу, заставив глаз выскочить из глазницы, а ухо — болтаться лоскутом сырого мяса.
Впервые за долгое время — настоящий бой. Звенящий танец Госпожи Смерти, выбирающей себе новых кавалеров.
Кто-то, подобравшись сбоку, ловко огрел его по шлему топором, Дирк даже крякнул от неожиданности. Удар был хорош, и если бы пришелся по забралу, а не по темени, превратил бы нос мертвеца в котлету с хрящиком по-тьонвилльски, а то и вышиб бы челюсть. В рукопашной даже сталь не может дать тебе полной защиты. В голове у Дирка зазвенело, как в толстостенном казане, куда повар не глядя швырнул пару дюжин грязных вилок. Перед глазами проскочило несколько серых искр. Хороший удар. Но у его хозяина уже не было возможности признать это. Дирк левой рукой схватил его за локоть, мешая занести топор для еще одного сокрушительного удара. И изо всех сил сжал пальцы, ощущая под ними мягкое сопротивление чего-то упругого. То же самое, что сжать в кулаке непропеченный, но хрустящий снаружи кекс. Француз с топором вытаращил глаза, точно удивляясь тому, как быстро боль нашла себе дорогу в его теле и вонзила ядовитые когти-крючья в мозг, а потом закричал, забыв про болтающийся топор. Дирк, не отпуская того, что прежде было его локтем, рванул француза на себя, одновременно поднимая под углом правое колено. Звук, родившийся при столкновении шипованного наколенника с грудью неудачливого бойца, подсказал, что французов делают не из стали. А из чего-то более мягкого.
Теперь он не мог бы разобрать, где остальные «Висельники», даже если бы попытался. Потому что вокруг него уже не было отдельных людей, а было лишь мельтешение человеческих тел, быстрое, как спицы вращающегося колеса. Бездонный водоворот, в глубине которого спрятаны бритвенно-острые камни. И вода его давно перестала быть прозрачной, окрасившись алым соком спелых человеческих тел.
Дирк двигался, и тело отзывалось удивительно быстро и послушно. Это было приятное ощущение. Обычно оно настигает людей, слившихся со своей работой воедино. Когда кажется, что руки и ноги управляются не головой, а двигаются по собственным, только им понятным, траекториям. И движения тела вдруг порождают сложный неритмичный танец, в котором можно скользить бесконечно, ловя чьи-то удары, парируя и отбивая.
