Контрразведчик Ивана Грозного - страница 74
– Хорошо, Алексей Никифорович, только, когда выпьем, чур не будем стены открывать, а то снова копьем нас кто-нибудь продырявить надумает! – усмехнулся Николай.
– Лады, договорились! – по-дружески хлопнул по плечу «крестный».
Наутро, вместо того чтобы по-человечески отоспаться после псковской эпопеи и длинной дороги, да ночных посиделок с друзьями, снова суета. Алексей Никифорович вновь со своим фирменным кувшином хитрого зелья приводил Николая в чувство. У самого у него ни в одном глазу. Чист, аки свежевымытое оконное стекло.
– Тебе-то хорошо! – ворчал на хозяина дома Николай. – Вот выпроводишь меня за ворота к царю и на боковую, а мне отдуваться перед ним за всех разом придется!
– Не ворчи! Лучше допей лечебного зелья. Враз полегчает!
Пришлось подчиниться. «Крестный» не корысти ради старается, а ради здоровья Николая и его адекватного внешнего вида. Действительно полегчало, и голова у князя как-то прояснилась. Николай оделся в свой парадный наряд, который-то и использовал лишь для визитов к царю. На этот раз его сопровождать приехал Андрей Яковлевич. Его тоже вызвал к себе царь. Видно, хотел послушать и дьяка Посольского приказа, так как у того были свои люди у польского короля, а затем сделать соответствующие выводы.
Иван Васильевич встречал их в своем обычном одеянии, но его внешность значительно изменилась. Лицо приобрело желтоватый вид, как-то вытянулось, а подбородок стал уже и острее. Царь испытующе посмотрел на вошедших. Николай поклонился и поздоровался с ним, вслед за князем поздоровался и Андрей Яковлевич.
– Ну, рассказывай, лихой боец, как мой наказ выполнял, соблюдал ли клятву иконе Владимирской Божьей Матери?
– Нашему воинству во главе с князем Иваном Петровичем Шуйским удалось отбиться от Стефана Батория и удержать славный град Псков, государь! Мы выполнили свою клятву и бились до конца. С Божьей помощью, а также с помощью воинов и жителей Пскова мы одержали победу, а Стефан Баторий позорно бежал от стен крепости! Мы во множестве извели его войско, и ему пришлось согласиться на мир!
– Это зело хорошо, что ты не выпячиваешь свои заслуги в обороне Пскова! Все поставленные мною воеводы бились вместе с врагом и отбили крепость! Поэтому и все заслуживают моей награды. Я отписываю в твое пользование еще два села, что в Тверском крае находятся. Их прежние владельцы погибли в честном бою с врагами нашими и не имеют законных наследников. Я полагаю, что ты станешь рачительным хозяином тех земель и подготовишь воинов, которые будут не хуже твоих погибших. Выделяю их семьям по десять рублей серебром на каждого убиенного!
– Благодарю тебя, государь, особо за своих воинов! То, что ты почтил павших своим вниманием, я не забуду!
– Тогда еще один подарок от меня, князь! Я дозволяю тебе жениться на Марфе, дочери боярина Остафьева!
Николай даже слегка растерялся от такого известия, а государь, видя смущение князя, рассмеялся и произнес:
– Жди меня к себе на свадьбу, да с воистину царским подарком!
– Кланяйся и благодари царя, – прошептал онемевшему молодому князю Андрей Яковлевич.
Тот внезапно спохватился и раскланялся, чем снова вызвал добродушную улыбку Ивана Васильевича. Первый раз Николай и Андрей Яковлевич видели смеющимся царя. «К добру ли это?» – подумал молодой князь, а царь уже махнул им обоим рукой. Аудиенция закончена. Государь уже стал уставать от долгих разговоров и даже не стал выслушивать дьяка Посольского приказа.
Новость, которую Николай привез из царского дворца, всполошила весь двор боярина Остафьева. Наконец-то и он сможет выполнить свое обещание, данное перед всем городом, а именно: поженить Николая и Марфу. Сказать, что его дочь обрадовалась известию, значит, ничего не сказать. Девушка буквально сияла от внезапно свалившегося на нее счастья. Она летала по дому словно на крыльях и бралась за любую работу. Ей все было в радость. Не откладывая в долгий ящик, съездили в церковь и получили от батюшки благословение на свадьбу и назначили ее день. Известили гостей и стали готовиться.
Свадьба – это всегда суета и сплошная неразбериха, но не в те времена, в которые попал Николай. Здесь все было расписано и уже утвердилось поколениями. Процедура сватовства Николаю не грозила по той простой причине, что Алексей Никифорович был отцом не только для Марфы, но и, формально, для него самого, а поэтому ехать на наряженной повозке к невесте и ее родителям, чтобы свататься, теряло всякий логический смысл. Знакомиться и задабривать подарками, выказывая серьезность своих намерений, было попросту некого. Приданое у Марфы уже было собрано, но оно Николая, воспитанного уже обычаями двадцать первого века, особо не тревожило. Главное – это то, что он в конце концов разобрался в себе и понял – кто ему более дорог. Средневековая Марфа взяла верх над современной, утонченной и образованной Ленкой. Вот такие вот пироги, и ничего тут с собой не поделаешь. Не зря ведь говорят, что сердцу не прикажешь. Остались девичники и мальчишники. И если в нашем времени – это сплошное веселье и развлечение, то оказалось, что в средневековой Москве весельем там и не пахло. К Марфе отец пригласил вытницу. По-нашему, профессиональную певицу. Она пела, а невесте было положено во весь голос оплакивать свою молодость и родительский дом. Это было обязательно, ибо, согласно поверью, если не будешь плакать, то и замужество будет несчастливое. С Николаем обстояло еще хуже. Алексей Никифорович, ничего не объясняя, с хитрой улыбкой привел его к бане. Молодой князь уж было подумал, что «крестный» надумал на ночь глядя помыться, хотя уже знал, что делать этого, по средневековым поверьям, нельзя. Банщик – что-то вроде домового, но живущий в бане – может обидеться и удушить.
