i 28c8131be53fca82 - страница 35
Бурлаков не ответил. Пока Виктор орал, Юшечкин озирался по сторонам.
- Да, мы не в нацистском пропосе явно, - заметил он. - Интересно, куда нас занесло? Может, обывательский пропос?
- Тебе виднее, - раздражённо фыркнул Виктор, чувствуя себя в этом наряде словно пугалом. - Кто из нас жулик, а кто - подающий надежды футмеморист?
- Или мы в иностранном пропосе? - продолжал гадать ассистент.
- Вроде нет... - неуверенно заметил Холодов, прислушиваясь к речи прохожих, говорящих на русском языке, правда, вставляя в речь множество англицизмов.
- Почему нет? - возразил упрямый Юшечкин. - Есть же мультилингвальные альтерны. Там сразу на нескольких языках разговаривают, а перевод настроен автоматически. Например, есть альтерна Средиземье, так там толкинисты из разных стран...
- А надписи почему не переводятся? - не сдавался фатумист, глядя на несчётное число мигающих вывесок вроде "Ambulance", "Police" или "Bookcrossing". - В мультилингвальных альтернах глянешь на надпись, и тут же перевод в ушах звучит.
Тут ассистент хлопнул себя по лбу и заорал:
- Вот я идиот! Мы же в либеральном пропосе! Я был тут пару лет назад.
- Интересно, что среди либералов делает нацист Малыгин? - задумчиво пробормотал Виктор.
- То же, что и мы: тычется как слепой котёнок. Наверное, скоро в другой пропос переместится.
Поскольку погрешность в точке высадки в квазипространстве финитума ещё выше, то националист должен находиться в радиусе пяти километров. Как его искать в центре шумного мегаполиса, Виктор слабо представлял. Путешественники от нечего делать, двинулись к более спокойному месту - небольшому скверу, названному по-русски "Литературный сквер" возле роскошного здания странной формы с русской вывеской "Дворец современной литературы".
В сквере Холодов и Юшечкин под презрительно-опасливые взгляды аборигенов заняли одну из лавочек и начали советоваться, что делать дальше. Мемсвязь Бурлаков тоже не подключил, якобы из опасения, что ассистент будет общаться условным языком с сообщником-профессором. Искать Малыгина здесь - всё равно что иголку в стоге сена, бесполезная трата времени.
Виктор блуждал глазами по скверу, словно надеялся на чудо: вдруг здесь, возле обители современного искусства промчится Владимир Степанович в эсэсовском наряде. Но взгляд натыкался только на скульптуры писателей с подписями "Осип Мандельштам", "Марина Цветаева", "Белла Ахмадулина". В центре сквера возле памятника Гумилёву рекламный щит приглашал всех желающих на "Солженицынские чтения". Возле плаката стояла стайка молодых людей богемного вида, сжимающими в руках "Доктора Живаго" Пастернака, "Ледокол" Виктора Суворова и "Лолиту" Набокова.
У соседней лавочки стояла пара средних лет, одетая, как все аборигены, вычурно и пёстро. У мужчины была причёска-хвост, в ушах блестели серьги, а обут он был в высокие сапоги-ботфорты. Женщина была одета примерно так же, но в отличие от мужчины блистала бритой головой, как у путешественников, только без свастики. Дама закурила тонкую сигарету, подозрительно держа её между большим и указательным пальцем, и в воздухе завитал сладковатый запах какого-то лёгкого легализованного наркотика.
- Социализм стирает грань между городом и деревней, а капитализм - между мужчиной и женщиной, - шёпотом изрёк Виктор, глядя на соседей.
- Не так. Социализм делает женщину мужественной, а капитализм - мужчину женственным, - выдал свой вариант ассистент.
Холодов вспомнил Железную Берту и было согласился, но, посмотрев на лысину соседки, сам себя опроверг. Пара, неодобрительно посматривая на двух хихикающих нацистов, продолжала неторопливо переговариваться, видимо, обсуждая выставочные работы:
- С точки зрения экзистенции, - глаголил мужчина, - в романе видна определённая трансцендентальность. Гиперболизм, конечно, но вполне эклектично, хотя и дисгармонирует с общим концептом постмодернизма. Фекальная тема нынче в тренде.
- Я бы не вынесла книгу на паблисити, - отвечала лысая дама, со всхлипом затянувшись, от чего её зрачки расширились. - Там явная декогерентность и стилизация под минимализм.
В руках хвостатый мужчина держал книгу с блестящей пёстрой обложкой с непонятным рисунком и большим заголовком, видным даже отсюда: "Танго с унитазным бачком" автора Джереми Шита.
Другую свободную лавочку тоже заняла пара: молодые улыбчивые юноша и девушка в строгих деловых костюмах, видимо, закончившие свою офисную работу в соседнем небоскрёбе деловом центре.
- Нельзя применять стандарт тиджиай в трейд-маркетинге, - сердился юный клерк. - Ладно, при ребрендинге, но в ретейл-дизайне - это драйвел, рэмбэл. Европейцы над нами смеяться будут! Я не аккаунт-менеджер, чтобы пресейлом заниматься, а коучер, практически тьютор!
Молодая девица гладила юношу по руке и успокаивала:
- Не ангризируй! Главное, ебитда выросла.
Виктора передёрнуло от почти неприличного слова. Но вскоре он дёрнулся вторично, увидев, как юноша, неожиданно вынув из-за пазухи бутылку водки, в два глотка ополовинил содержимое.
- Ах ты, алкаш подзаборный! - завопила голосом базарной торговки девица и, вырвав у него бутыль, вылила в себя оставшееся.
- Ты что творишь, ведьма офисная?! - Юноша подскочил к девице и размахнулся, но она вцепилась ему в волосы, и через секунду пара юных клерков каталась по земле, вырывая траву на газоне.
Юшечкин расхохотался, глядя на эту странную сцену:
- Даже в финитуме бывают лёгкие диссонансы, - прокомментировал он и на немой вопрос Виктора добавил: - Просто либералы между собой не могут договориться. Одни считают, что русских можно сделать свободными как европейцы, а другие говорят, что русские способны только на пьянство. Вот местных и корёжит.
