Я иду искать. История первая - страница 131
И — вышел, чиркнув ножнами.
Гостимир, посвистывая сквозь зубы, смотрел ему вслед. Потом подошёл к двери, провёл ладонью по косяку. И свистнул уже громко, изумлённо.
В косяк, сколоченный из местной плотной, кручёной ветрами сосны были глубоко впечатаны, словно зубья капкана, следы пяти человеческих, когтями разведённых гневом — пальцев.
* * *
На шестые сутки после ранения Олег вовсю трескал твёрдую пищу и мечтал разбогатеть, наладив поставки отсюда того же бальзама. Но больше своего выздоровления удивляло его отношение к происходящему окружающих — в том числе — семьи Бранки. Они ничуть не сетовали на то, что он порушил намечавшуюся родственную связь с будущим князем. Похоже, Бранка не привирала, когда говорила, что девушки тут сами выбирают, с кем быть и кого бросать.
Часто заходили ребята. Но больше всего обрадовался Олег, когда зашёл Йерикка. Усевшись на табурет, пододвинутый ногой, скрестил руки на рукояти поставленного между ног меча и долго изучал Олега. Ясно было, что новостей от него не дождёшься, зато сейчас будут точно описаны моральный облик и трудное, короткое будущее Олега.
Угадал. Йерикка шевельнулся, сел удобнее и сказал:
— Тут в одной вёске есть двое мужиков. А прозванья у них — Преступляк и Кровопущенко... Ну, фамилии, по-земному.
— Ты к чему это? — напружинился Олег.
— Вот я и думаю, кто из вас кто. Судя по всему, Преступляк ты. А Кровопущенко...
— Ладно тебе, — рассмеялся Олег. Йерикка вдруг с интересом спросил:
— Слушай, а ты понимаешь, что Гоймир тебя чуть не убил?
Ответом был удивлённый взгляд — Олег о том и думать позабыл. Йерикка громко расхохотался, откинув голову:
— Да, Олег, я бы хотел иметь такого...
— Друга? — серьёзно спросил Олег. Горец посерьёзнел и покачал головой:
— Да нет, друг у меня вроде уже есть... Я бы не отказался от такого младшего братишки, как ты! Жаль, что расстанемся...
— Может, ещё и встретимся, — Олег подмигнул. — Приедешь к нам, и мы с тобой Думу разгоним на х...р.
— Можно, — легко согласился Йерикка, не уточняя, что это за Дума и за что её разгонять. Олег продолжал развивать планы:
— И девчонки у нас тоже ничего.
Йерикка почему-то смутился. А Олег уже осторожно спросил — словно тропку на болоте нащупывал:
— Значит, ты на меня не сердишься, что... ну, короче...
— Я? — Йерикка поднял брови. — Погоди-погоди, а почему Я должен сердиться?
— Ну, ведь ты же меня предупреждал, — пожал голыми плечами Олег.
— Именно ПРЕДУПРЕЖДАЛ, а не бегал за тобой с мечом, чтобы заставить отказаться от Бранки. Ты выбрал? Выбрал. Теперь пожинай плоды своих грязных деяний... а мне на тебя сердиться не за что.
— Очень приятно слышать, — улыбнулся Олег. — Только... как с Гоймиром?
— Э, а вот это тоже твои проблемы, и тут тебе никто не поможет.
— А ещё друг, — с деланной обидой ответил Олег, но Йерикка не принял шутки:
— Драться вместе с тобой, закрыть тебя от пули или клинка, веселиться или вынести с поля боя, грустить или странствовать — это пожалуйста... и не только я. Но любовь... любовь, Олег, это такая стервозная штука... она только для двоих. И все проблемы, с ней связанные — тоже. А иначе это уже не любовь. — и Йерикка пропел:
— Не бывает любви несчастной...
Может быть она горькой, трудной,
Беззащитной и безрассудной.
Но несчастной любви не бывает,
Даже если любовь убивает!
Тот, кто этого не усвоит —
И несчастной любви не стоит...
— Слышал такое?
— Не-ет... — медленно ответил Олег. — Эрик, а у тебя есть девчонка?
— У меня? — Йерикка поднялся. — Ну, выздоравливай. Пойду, мне сегодня на поля.
Он очень быстро вышел, даже не пожав руку и оставив Олега в полнейшем недоумении — то ли обиделся, то ли что-то вспомнил, то ли просто не захотел ответить, то ли правда опаздывал?. .
... Этим вечером Олег не мог уснуть. Он лежал в постели, положив под одеялом ногу на ногу и откинув голову на подушку. За окном висел искривлённый, разбитый ковш Большой Медведицы — Лося по-здешнему. Где-то снаружи смеялась девчонка — счастливо, взахлёб, как смеются лишь в юности. Ей отвечал неразборчивый, грубоватый мальчишеский басок — и вот смеются уже двое.
— Бранка, — вслух сказал Олег.
— Да?
Он вскинулся. Бранка стояла у дверей в своей обычной позе — головой к плечу, одетая в «уличные» рубашку и штаны, босиком, без пояса.
— Как ты, болезный? — весело спросила она, подходя и садясь у Олега в ногах.
— Лучше, чем когда бы то ни было, — Олег сел, как следует. — А теперь и вообще здорово.
— Что так? — спросила Бранка, ставя одну ногу на край кровати и обнимая колено.
— Ты же пришла. — улыбнулся Олег и протянул руку. Бранка вложила в неё свою.
— Так уж потому не спишь? Может, домовой давит, или просто — бессонница?
— Бессонница, — легко согласился Олег. — Без тебя — бессонница. И страшно. В темноте. Может, травки какой?
— Белены, — предложила Бранка. — Белая ночь, что темнота? — глаза у неё поблёскивали.
— Такая, — Олег погладил её по руке. — Какая бывает темнота, если моё солнышко исчезает на целый день? Вот сейчас ты уйдёшь... и опять будет темно...
— А если я останусь? — Бранка куснула нижнюю губу. — Хочешь ли?
Голова у Олега закружилась, как не кружилась уже несколько дней. Он, не сводя глаз с Бранки, спросил:
— А ты — ТЫ этого хочешь?
— Да.
Бывает, что мы принимаем ложь, как должное. И теряемся, если нам в глаза говорят правду. Почему-то ни Олег, ни Бранка не подумали даже, что «остаться» может означать просто просидеть вместе полночи, болтая о разном — как уже было.
