Царь без царства - страница 79
– Теперь они рыскают по всем городам, столица не опасней других, – нагади поморщился. – Ну хорошо. Я отзову Селката. Но ты не получишь его места.
– Я и не прошусь в столицу, учитель. – Сказать, что не больно хотелось? Нет, нагади знает, что они боятся его и предпочтут оказаться как можно дальше. – Я просто… беспокоюсь, что Селкат похоронит наше дело. Еще до того, как все случится.
– Да, ты прав. Конечно, ты прав… – Ментор досадливо похлопал по подлокотнику. Хотел бы Зевах знать: действительно ли маг так думает или согласился, чтобы закончить разговор?
На серебряном блюде перед Энтемо лежала гроздь винограда, в графине блестела чистая холодная вода. Чародей лишь сейчас понял, что после ритуала его мучает жажда.
Ментор перехватил его взгляд.
– Я пошлю к тебе слуг с разбавленным вином и дыней, – сказал он. – Отдохни. Тебе кажется, ты пьешь чужую жизнь и копишь силу. На самом деле ты пропускаешь силу через себя в резервуар. Это выматывает, как битва. Большое дело сделано, но теперь ты должен поспать и восстановиться.
– Еще кое-что, – тихо проговорил Зевах. Он опустился на пуф напротив ментора – подальше, чтобы их разделял матово поблескивающий стол. – Эти сны…
– Ты тоже видишь сны?
Чародею показалось, что ментор впервые заинтересовался: впервые с тех пор, как спрятал резервуар в карман. Ничего не изменилось в лице иноземца, разве что тяжелые скулы немного напряглись. «Боги, за что мы все его боимся? – спросил себя Зевах. – Ведь это маленький круглый человечек, который плохо говорит по-нашему!» И тут же ответил себе: за его науку. Маленький круглый человечек, который, не дрогнув, убивает и пьет жизнь.
– Я ведь не знаю, что снится другим, – слабо улыбнулся чародей, но ментор перебил его.
– Рассказывай, – сухо приказал он.
Зевах рассказал: коротко, потому что как еще говорить о темноте и жгучем пламени, о вспышках эпох и гремящих реках силы, и скрюченных, изломанных существах, распятых в бездне? Все это так размыто, изменчиво, похоже на видения, порождаемые сладким дымом… В конце концов, Зевах запнулся и умолк.
Ментор слушал его, за все время ни разу не пошевелился, лишь глаза, кажется, стали еще более желтыми и тусклыми.
– Я объяснил: в моем знании еще много лакун, – заговорил он. – Это старая наука. Когда-то ее имели в Закатных царствах. Теперь даже у меня дома, в Высоком городе… мы знаем только, что наука работает.
– Не понимаю, – ответил Зевах. – Вы ведь ссылались на книги? Да, на старинные книги.
– Старые тексты только тексты. Каракули на пергаменте, который истлел! – Энтемо досадливо скривился. – Письмена много говорят, но мы не знаем ничего точно. Кое о чем я догадался. Да, книги пишут о снах. И еще, что тела должны быть сожжены. Почему? Как говорите вы, анхари, «бес не разберет»: это список списка, в годы, когда трактат писался, маги, жрецы и шарлатаны были едины.
Зевах нахмурился. Ему показалось, ментор уклоняется от ответа: не хочет говорить всю правду или, наоборот, не желает показывать невежество?
– Хорошо, я расскажу, что пишут книги. Мы вместе над этим поразмыслим.
Зевах сглотнул, и нагади принял это за согласие.
– Сны стали появляться недавно, три-четыре луны назад. Когда я и мои собратья-ученые в Высоком городе делали опыты, сны не появлялись… Мы признали, что упоминание видений напускает туман. Как тайны веры. В Благодатных берегах практиков науки называли «мека́з», а еще дальше на западе, в Желтой стране – «маньчжи́». Оба слова значат «бродячий жрец», «чародей» и «шарлатан». Мы все так признали. Я учил тебя много лет, пребывая в этой уверенности. Сны появились за две луны до побега.
– Я думал, что видения порождает сладкий дым, – проговорил Зевах. – Только потом сопоставил… они приходят после ритуалов. За пару лун? – вдруг сообразил он. – Я страдаю ими пару недель!
– Каждый по-разному, – пожал плечами ментор. – Мне так кажется, что дело в силе. Большие силы – быстрее появляются видения. Еще одно обстоятельство – Великое Открытие. Сны появляются ко всем, кто затронут его магией.
– Даже если человек не проводил ритуал?
– Да.
– Даже те… обезьяны Верховного? Вы выпили жизнь рыбака и бросили в них.
– Да. Если они маги. Или у них в роду есть маги.
– Мальчишка, который хотел отомстить…
– Он гафир, а не маг. Но кто знает?
– Так что же это? Они что-то значат, эти видения?
Энтемо поерзал на диване и наконец сказал:
– Я сам хотел бы знать. Я никогда не слышал, чтобы сны были частью магии. Никто не слышал тоже, за тысячу лет, ни в одной ученой школе. Можно положить сон человеку в голову, есть чародеи, которые умеют проникать в сознание, пока разум спит и защиты ослаблены. Но такой сон вложил человек, он плод чужого разума. Никто не знает, чтобы сон был частью магии.
Зевах молчал, пытаясь уложить в голове услышанное, и ментор продолжил:
– Что до самих видений, ты видишь Изнанку, потоки силы. Огонь, который жжет так больно, – это мощь в пустоте. Помнишь, я делал опыт на всех вас? Вы ощущали холод, когда жизнь утекала, и вы ощущали жар, когда пили жизнь друг друга.
– А эти фигуры… они хрипят и лают, как свора бесов!
– Чего не знаю, того не знаю.
Зевах опустил голову, пряча мечущийся взгляд. Чему здесь верить? Ментор рассказал много подробностей, но говорил не все – чародей знал его много лет и видел, когда тот темнит. Что именно он скрыл в рассказе? И зачем? Нет ли здесь опасности для всех них, отщепенцев?
Последний вопрос Зевах повторил вслух.
– Опасность кроется где угодно, Зевах, – качнул большой головой иноземец. – Пока что я не вижу угрозу… Сейчас должно копить силы и приготовиться к тому, что грядет. Потом… я думал остановиться и подождать. И двигаться дальше предельно осторожно.
