Правила чужой игры - страница 219
И вот под занавес отношений, когда сказка заканчивается, я слышу признание, что интересую девушку несколько больше, чем мог рассчитывать провинциальный полицай. Как реагировать на подобное признание?
Как обычный мужчина – безумно рад. Как полковник полиции – рад, но несколько сдержанно – noblesse oblige. Как выходец из иного мира – с некоторым неудовольствием. Лишние проблемы здесь не нужны. А как лично я — почти спокойно. Таких красоток будет достаточно, если смогу унести ноги отсюда и не попасть в лапы пришельцев. Все будет, лишь бы уйти.
Так что… гуд бай, май лав, гуд бай. Рано мне еще связывать себя с женщиной серьезно. Не нагулялся…
– Артур, ну что ты молчишь?
– Да так… Мысли…
– Это все, что ты можешь сказать? – Голос задрожал сильнее. И стал злее. – Тебе все равно, уеду я или нет?
– Нет. Не все равно. – Я уже привел мысли в порядок. – Я был бы рад, если бы у тебя все получилось на телевидении. Думаю, так и будет, ты талантлива, умна и красива. С такими данными успех почти обеспечен. Новая работа поможет тебе быстрее забыть прошлое и создать будущее. Новое, настоящее. Это шанс, и его надо использовать.
Выслушав монолог, Беата встала, подошла к креслу, наклонилась и уперла руки в подлокотники. Тяжелая, упругая грудь едва‑едва не выпадала из выреза платья, копна волос закрыла пол‑лица, меня обдал неповторимый запах духов и молодого женского тела.
Ее глаза оказались совсем близко от моих. И я увидел свое отражение в двух озерах слез.
– А ты? А мы? Что будет с нами? С нашей жизнью? С нашей…
Она хотела сказать «любовью», или мне показалось?.. Думаю, «или..» Не может такая девушка любить такого… головореза. Это как любить мясорубку или комбайн.
– Ее не было никогда – нашей жизни. Был случай, влечение, интерес. Рано или поздно, но этому должен наступить конец. Видимо, он подошел, и я рад, что возник такой повод. Лучшего выхода для тебя не придумать. Да и для меня тоже.
«Если мое второе „я“ не врет – скоро начнутся проблемы с Воротами. А этому „я“ у меня доверия больше, чем ко всему остальному. Душещипательные сцены на пороге „контура“ излишни и могут принести массу ненужных проблем. Так что наше прощание как нельзя кстати…»
Беата резко выпрямилась, вскинула голову и отступила на несколько шагов. Лицо отразило все чувства, что она сейчас испытывала. Злость, гнев, разочарование, обиду, ненависть, досаду… И презрение.
– Ты!.. Ты!.. Кусок льда! Равнодушный мужлан!.. Тупой служака! «Ничего не было?..» «Лучший выход?..»
– Беата!
– Нет! – крикнула она. – Молчи! Ты уже все сказал.
– Извини… я не хотел тебя обидеть.
– Обидеть? – Голос сфальшивил, дал высокую ноту. – Обидеть? Так меня никто никогда не оскорблял! Презрением и равнодушием. А я‑то думала, что мой парень – герой, настоящий мужчина! Сильный, надежный, умный. А он как… как страус! Сразу голову в песок!
Слезы прорвали слабую запруду и потекли по щекам. Беата их не вытирала, словно не замечала. Голос дрожал, губы кривились в невеселой усмешке.
– Слушай, ты что, встретил другую? Кого? Что, она настолько лучше меня?
Когда парень говорит девушке, что расстается с ней, первый ее вопрос: «Кто она?» И доказать, что никакой другой подруги нет, практически невозможно.
– Не говори ерунды. Нет у меня никого. Теперь – вообще никого.
Она промолчала. Тыльной стороной ладони вытерла слезы, отбросила локон и глухо сказала:
– Уходи. Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Не приходи и не звони.
Я кивнул и пошел к выходу. Она не провожала, осталась в комнате. Негромкий плач едва проникал в коридор. Я щелкнул замком, вышел на лестничную площадку и бесшумно закрыл за собой зверь.
«Более сердечного прощания я не видел. Решение, конечно, правильное, но исполнение, Артур, на грани фола. Дипломат по женской части из тебя как из бегемота танцор…»
Пребывая далеко не в лучшем настроении, я залез на броню БТРа и дал сигнал к выдвижению. И всю дорогу до Прайды пребывал в мрачном настроении.
…Бывшая вотчина Ролки стала перевалочным пунктом и одним огромным складом. Сотни машин каждый день приезжали в город и уезжали из него. Как наименее пострадавшую в прошлую войну Прайду спешно привели в более‑менее нормальный вид, и теперь ничто не напоминало о недавнем царствовании боевиков.
Кроме тылового управления фронтом, здесь расположили два больших госпиталя, два десятка складов различного назначения, столько же гаражей, на северной окраине построили, точнее, отремонтировали аэродром. Вдобавок разместили временный штаб полиции освобожденных территорий. Население города сразу возросло впятеро.
Неудивительно, что город охраняли сразу два полка полиции. Не считая армейских рот и батальонов охраны. Блокпосты, стационарные посты охраны и подвижные патрульные группы наглухо перекрыли город, не допуская никого чужого. И хотя боевики и диверсанты сюда давно не совались, бдительность не снижали ни на миг.
Нас трижды останавливали на окраине Прайды и еще раз пять уже на улицах. Разглядев удостоверения, пропускали сразу, козыряли и с нескрываемым интересом смотрели вслед.
Я заехал в штаб полиции, уточнил обстановку, успел переговорить со своими, выяснил, что предприняли для поиска диверсантов, поднявших на воздух склады в Агдино, и вызвал Олафа.
– Выезжаю к тебе. Часа через полтора буду. Дождись обязательно.
– Понял.
– Что у вас нового?
– Да ничего. Работаем по плану. Прихватили пару мелких групп. Окруженцы и боевики. Шли к линии фронта. Взяли почти без стрельбы.
– Отлично. Ну все, до встречи.
