Эта страна - страница 47
– Вставай. Уходим.
Перед ними, в неверном свете луны, расстилались дебри грязи, болота и потоки, капканы грязи. И они побрели.
– Хороша дорога на Царьград, – ворчал полковник, которому приходилось хуже всех. – Пять деревень вокруг, полно народу, обживались всё лето – а дорогу не сделать. Зачем, блядь, дорога, если до кабака только улицу перейти. И сама улица такая: одно название. И перед кабаком лужа – с кабак этот величиной. Выпил, про завоевание Константинополя поговорил – и в лужу. Мордой туда, мордой.
– …Вряд ли этим мужикам так уж нужно завоевание Константинополя.
– Им вообще ничего не нужно.
– Тогда, может, оставить людей в покое?
– А ты ещё не нагляделся, что бывает, когда людей оставляют в покое? Оставят в покое свои – придут чужие. Расправа! Ты чего молчишь?
– Под ноги смотрю.
– Хотел съездить, да проморгал, – говорит полковник, отдуваясь. – Не видать полковнику Татеву Босфора и окрестностей. Золотой Рог… акведуки… Теперь только на танке. Да, Расправа?
– Под ноги смотри.
– Олег, извини, пожалуйста, но вы, из органов, вправду теперь за границу не ездите? Честно-честно?
– А как я туда поеду?
– По фальшивому паспорту. Или, может, закон приняли, но никто его не исполняет. Знаешь, как со многими нашими законами.
– Какой ты, оказывается, хитроумный.
– …Если бы я был тобой, у меня бы был фальшивый паспорт.
– И что бы ты с ним делал?
«Брал кредиты и ездил на Капри».
– Я бы его всегда носил с собой. Просто чтобы знать, что у меня в кармане – запасная жизнь…Почему вы меня там не бросили?
– Не понял вопроса. Ты что, хотел остаться? Так бы и сказал.
– Нет, нет. Спасибо, что разбудили. Но я и спрашиваю: могли ведь не будить. Ушли да и ушли тихонько.
– Мы люди чести, – говорит полковник бодро, – люди долга. Хочешь не хочешь – приходится за тебя отвечать. Потому что вы, гражданские, сами за себя когда-нибудь разве отвечали? Ты хоть знаешь, как это делается?
– …Взял и назвал бараном.
– Что плохого в баранах? Мягкие, тёплые, шерстяные…
«Плов, шашлык…»
– А ты пастух, да? Не все хотят, чтобы их пасли.
– Не все хотят, но все потом за это благодарны.
– …Понимаю, куда ты клонишь, и не хочу туда идти.
– А говоришь, что не баран.
– …
– Под ноги смотрите.
– Я принял судьбу, и после этого мне стало значительно легче.
– Это какую ж судьбу ты принял?
– Как какую? Русскую.
– А что такое русская судьба?
– Ты бредёшь ночью в октябре по Нечерноземью, по рожу в грязи, и спрашиваешь меня, что такое русская судьба? Ну ты даёшь.
– …И держу курс на Царьград при всём этом?.. Кстати, а вы знаете, куда мы идём?
– Вперёд мы идём. Ну-ка, стой.
Они останавливаются, достают мобильники и выясняют, что связи нет. Полковник Татев достаёт свой ноутбук и выясняет, что, отправляясь в поход, скачал какие-то неправильные карты. Он осторожно смотрит на Расправу.
– Знаешь, о чём я подумал?
– Я знаю, чем ты подумал.
– …
– Нет времени реверансы разводить.
– Это церемонии разводят, – сказал Саша. – А реверансы – делают.
– Да какая разница?
– Какая разница?.. Ага! Ты трусы под джинсы всегда носишь?
– Разумеется ношу. Базар фильтруй.
– А вот ты попробуй надеть штаны на голое тело и пройти по улице. Никто не увидит, что ты без трусов. Но ты будешь чувствовать это на каждом шагу.
– …
– …
– Вопящий случай, – говорит полковник. – Как-то так.
Резиновые сапоги Марьи Петровны были а) красные б) в мелкий белый цветочек по краю голенища. Ведро с водой она поставила на землю, и в нём тут же заметалось золотыми рыбками солнце. (Они проблуждали остаток ночи, рассвет и утро.)
– Что ты тут делаешь?
– Скрываюсь.
– …
– Ты же сам сказал: взять отгулы и ненадолго скрыться.
– Но почему здесь?
– Здесь дедушкина дача. А где мне ещё скрываться? На курорте в Эмиратах?
– И где дедушка?
– За пенсией в Трофимки поехал.
– Тогда, может, чайку?
Даже когда они разулись и как могли почистились, Марья Петровна не пустила их в дом, а вынесла чайник и еду на застеклённую веранду, прислонилась к стене и стала смотреть, как Расправа намазывает булку маслом.
– Ты всё так медленно делаешь?
– Не всё, но многое. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Саша поспешил вмешаться.
– А как эта деревня называется?
– Тихое Лето.
– Как?.. Ну, будем надеяться.
– Ничего, что уже осень? – спрашивает полковник. – А конфетки у тебя есть, Марья Петровна?
– Только пряники.
В ожидании пряников Татев включает ноутбук и рассматривает карту.
– Вот оно, Тихое Лето. А мы шли из Лютихи.
– Как это вы шли, интересно, – говорит вернувшаяся с пряниками Марья Петровна. – До Лютихи всего три километра.
– Шли не спеша. Беседуя и любуясь окрестностями.
– А в Лютихе что делали?
– Гостили.
– …
– А что ты, кстати, знаешь про Лютиху?
– Маленькая деревня. Стояла брошенная. Теперь там живут. Мне уже можно домой возвращаться?
– Да, – говорит полковник Татев, – вот вместе и поедем. Дед на машине?
– Откуда ты знаешь?
– Предположил. У бывшего директора совхоза наверное должно что-то остаться.
– ВАЗ проржавевший?
– Я не то имел в виду.
– …
– Марья Петровна, как ты всё усложняешь.
– Для того и живём.
– Я тоже видел этот фильм, – неожиданно для себя сказал Саша. – Это говорит продавщица в ювелирном, когда помогает второстепенному персонажу выбрать серьги для девушки. Второстепенный персонаж… ну, тоже девушка. Вообще там главный герой – брутальный пидор. – Саша подпихивает Расправе салфетку. – Разочарованный, злой, с широкими плечами. Байроническая личность. Все вокруг в него влюблены, а ему всё равно и никто не нужен. Даже та девушка, для которой покупались серьги и с которой он дружит. А она с ним тоже вроде как дружит, но на самом деле влюблена, и ей не очень хорошо удаётся держать себя в руках, учитывая, что они снимают на двоих квартиру, и он вечно маячит у неё перед носом. Особенно после душа.
