Хроника смертельной осени - страница 141

– Вы должны отнести Антона сами. Эти люди не должны прикасаться к гробу. Мигель согласно кивнул.

– Конечно, – коротко сказал Булгаков, выслушав Мигеля. – Но нас только трое – нам нужен кто-то еще. Катрин стояла рядом и, казалось, была безучастна ко всему, но, поняв, что требуется, медленно обвела глазами часовню, остановившись на Нантвиче. Пару мгновений они смотрели друг на друга, и вот он двинулся к ней, словно влекомый неодолимой силой.

– Вот вам четвертый, – Катрин, повернувшись к подошедшему Джошу, сказала по-английски: – Прошу вас, помогите нам отнести Антона.

– Я готов, – он наклонил голову. – Распоряжайтесь мной как вам угодно, Катрин…

Булгаков при этих словах покосился в сторону фэбээровца, но ничего не сказал, а отошел к Виктору. Стараясь сдерживать дурные предчувствия, он произнес, надевая перчатки:

– Будь начеку. Мы понесем гроб – Рыков будет где-то рядом. Скорее всего, пойдет за нами.

– Прости, что не предложил помощь, – негромко ответил Виктор, – мне необходимо контролировать ситуацию. Он где-то здесь, кожей чувствую.

– Да, я тоже. Очень тебя прошу, позаботься о Катрин. Не отходи от нее.

– Не отойду, – Виктор кивнул. – Будь спокоен.

Гроб закрыли, и четверо мужчин одновременно подняли его за ручки и поставили себе на плечи. Нантвич и Булгаков встали в изголовье, Орлов и Мигель – в изножье. Двери часовни широко распахнули, и Антон Ланской отправился в свой последний земной путь. Они двигались сначала по центральной аллее кладбища, затем свернули на одну из боковых, которая привела их к фамильному склепу Ланских – академиков и профессуры Московского Университета. Последний из них должен был найти здесь последний приют…

Когда все закончилось, они брели к воротам кладбища, не разговаривая, не глядя друг на друга. Булгаков обнимал за плечи Катрин, а она шла, привалившись к нему. Она еле держалась на ногах. Тошнота отступила, но теперь женщину охватила невыносимая слабость.

– Мне надо сказать несколько слов Виктору, – Булгаков сжал ее ладонь. – Я могу оставить тебя на пару минут?

– Иди, конечно, – Катрин подняла на него измученное лицо. – Я подожду тебя здесь.

Она прислонилась к ограде какой-то могилы и немного постояла. Потом, погруженная в невеселые мысли, медленно побрела в сторону кладбищенских ворот. Так она шла, в полусне, когда кто-то тронул ее за рукав:

– Благослови тебя Господь, красавица…

– Странно, – Глинский достал из кармана сигареты и прикурил. – Я был уверен, что он придет.

– Я тоже, – буркнул Булгаков, тоже вытряхивая сигарету. Он курил крайне редко, но сегодня захватил пачку, так как знал – ему понадобится средство, которое поможет привести в порядок мысли и укротить чувства. Он предложил сигарету Нантвичу, но агент коротким жестом отказался. Джош вопросительно смотрел на Глинского и Булгакова, не понимая, о чем они говорят. Сергей ему объяснил.

Нантвич кивнул:

– Да, странно. Ведь погибший был его лучшим другом, не так ли?

– Другом, – скрипнул Булгаков зубами. – Гореть ему в аду за то, что он сделал. Антон был лучшим из нас.

– Мне жаль, – произнес Нантвич. – Пусть покоится с миром.

– Лучший из нас, – повторил Булгаков и прикрыл глаза. – Не могу поверить, что мы только что его похоронили.

Глинский положил ему руку на плечо:

– Держись. И гляди по сторонам. Не исключено, что он еще появится.

– Или уже появился, – задумчиво сказал Нантвич. – Только мы его не видим.

– Как это? – хмуро поинтересовался Сергей. – Что значит – мы его не видим? Нантвич пожал плечами:

– Не знаю, как. Разные есть способы. Но у меня неприятное чувство, что за нами наблюдают.

– Паранойя, – скривился Глинский. – Чистой воды.

– Возможно, – кивнул фэбээровец. – Но интуиция меня редко подводит, – вы же сами были уверены, что он придет. Значит, на чем-то вы основывались.

– На интуиции, – отозвался Виктор. – Исключительно на интуиции.

– Ну я же и говорю – интуиция, – улыбнулся Нантвич. – Именно она.

– Я слишком хорошо его знаю, – буркнул Булгаков. – Он не преминет взглянуть на дело рук своих…

– Он бы желал взглянуть еще кое на что, по моему мнению.

– Вы о чем говорите? – вскинулся Булгаков.

– Не о чем, а о ком, – уточнил спецагент. – О вашей жене, разумеется.

– Что?! – воскликнул Сергей. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду – мертвых не вернуть, и надо позаботиться о живых, в частности, о вашей жене. Кстати, где она?

Сергей похолодел. Он оглянулся кругом – и Катрин не увидел.

– Действительно, – в голосе Глинского зазвучала тревога. – Где твоя жена?..

– Подай, красавица, калеке, благослови тебя Господь, – услышала она тихий голос. Катрин очнулась от охватившего ее полузабытья. Одноногий мужчина, в поношенном камуфляже, с испитым, заросшим щетиной и покрытым слоем грязи лицом, стоял перед ней, опираясь на два костыля.

– Что? – попятилась Катрин. – Что вам нужно?

– Подай, красавица, – проговорил он, дергая ее за рукав. – На хлеб и на водку.

Катрин вздохнула и полезла в сумку. Пока она рылась в ней в поисках кошелька, ловко ускользавшего от ее руки, калека топтался рядом, кое-как сохраняя равновесие. Наконец, кошелек был пойман, Катрин достала из него сто рублей и протянула инвалиду.

– Спасибо, красавица, – калека с неуклюжим поклоном взял из ее рук деньги.

– Кого похоронила?

– Друга, – еле слышно ответила Катрин, с трудом шевеля губами.

– Как его имя? За кого помолиться? – спросил он.

– За Антона, – ответила она и, подняв голову, встретилась с испытующе прищуренными светло-голубыми глазами инвалида, устремленными на нее в упор.