Последняя Золушка - страница 87
— И еще одно!
— Хочу воздушный шар! Чтобы можно было летать! — Дракон стоит, зардевшись от смущения: желания у него явно не государственного масштаба, а ну как Рыбка сочтет его слишком приземленным — даже при воздушном шаре?
— Ух ты! — говорит Золотая. — Шар — это правильно! И меня того… с собой возьмете? Всю жизнь интересуюсь: как оно все там, с птичьего-то полета? И вправду ли говорят, что в здешнем мире Земля плоская? Нонсенс!
Мир номер один. Реальность. Три стула на натянутом канате
Я оторвался от своей писанины. Это действительно нонсенс: голова была ясной, но я словно не понимал, что происходит. Где заканчиваются мои странные сказки и начинается реальность. Начинаюсь я сам… Впрочем, я сам был и там, и тут. Внутри и снаружи. В сказках и в комнате, полной моих разбежавшихся мыслей и пустых стаканчиков от кофе.
Я протрезвел, но не уснул. Во-первых, потому что поперек кровати все еще, разметавшись, лежала Светлана. Она как раз спала. А я так и не смог. Думал… писал… потом снова думал. Несколько раз приносил кофе снизу. В голове ворочалось разное, в основном верткое, неуловимое… Медведь с пуговицами вместо глаз… Где, где я мог его видеть?! Несколько раз за эту ночь я пытался опустошить себя, вычерпать до дна все: фантазии, королей и капусту… нет, Короля и щавель! Короля и валериановый корень… Рыбку и таз с фиалками… Спящую Красавицу с гречкой… Дракона с его мечтами о полете…
Однако сколько ни черпай, фантазия не иссякает и до истины не добраться… До такой нужной истины! До медведя с пуговичными глазами… Где?! Где я его видел?! Точно знаю, что видел! Потому что он так и стоит перед моими глазами: потертая морда, брюшко, тоже вытертое до основы из грубо переплетенных нитей, заштопанная лапа… и пуговицы. Пришитые крест-накрест черными нитками. И это не тот новенький мишка, что на Кирином снимке. У того, видимо, глаза были как глаза — но их почему-то сняли и заменили именно на пуговицы!..
Света застонала и вдруг села на кровати.
— О господи… я что, тут у тебя и уснула?!
— Да. — Я махнул рукой. Надо же, как не вовремя она проснулась! Потому что я вроде как ухватил за самый кончик… вроде бы вспомнил! И снова упустил!..
— Боже… у тебя минералки нет?
— Кофе… холодный. Остыл уже.
— Давай… Как голова трещит! И тошнит…
— Аспирин еще есть.
— Растворимый?
— Обычный.
— Давай две таблетки…
— Оказывается, холодный кофе я уже выпил! Сейчас еще принесу. Горячий. Кстати, запивать аспирин кофе, по-моему, вредно.
— Да водой запью из крана! Кстати, у нас тут вода артезианская!
— Пиар можешь оставить тем, кто в нем нуждается! — говорю я излишне грубо, потому что на Светочку просто жалко смотреть: куафюра потеряла всякую форму, глаза красные, лицо мятое, опухшее, с отпечатавшейся поперек щеки складкой покрывала. Костюмчик только ничего — он, похоже, немнущийся. Не-е-ет, дорогая, на жалость ты меня больше не изловишь! Как и на пиар!
Светлана осторожно сползает с кровати, нашаривает туфли — это я с нее их снял, я же и одеяльцем ее прикрыл — и топает в ванную. Ее нет довольно долго, и в это время я снова пытаюсь влезть в состояние «вспомнить все», но ничего не получается. Мешает плеск воды, непонятные и понятные звуки…
— Я почистила зубы твоей щеткой!
— Спасибо! — саркастически говорю я, хотя вот это как раз прекрасно вписывается и в снятие туфель с несчастной жертвы алкоголя, и в бдение у ложа полутрупа с заботливо подоткнутым одеялом. — Теперь ее хоть выбрось!
— Я пришлю тебе новую! — Тон Светланы Владимировны уже холоден, как хваленая артезианская вода; сама же правительница преобразилась: волосы вымыты и уложены, на лице почти никаких следов вчерашних излишеств.
— Как тебе это удалось? — потрясенно спрашиваю я.
— Контрастный душ и дыхательные упражнения! — отрезает Светочка. — Что и тебе советую! Чем ты тут всю ночь… занимался?
— Сидел за столом, потому что спать было негде!
— Ну… подвинул бы меня!
Ее, похоже, ничем не проймешь. Каменная баба!
— Для того чтобы тебя подвинуть, нужно бульдозер подогнать!
— А расследование наше как? Не продвинулось?
Тут и бульдозером не поможешь, увы!
— Нет! — бросаю я. — Не продвинулось! И у меня, между прочим, работа есть! Вот ею я ночью и занимался!
— Ну-ну, — бурчит та, что никак не уберется из моей комнаты. — Конечно! Волка ноги кормят! Если ему природа мозгов не отвесила…
— Это ты о чем? — подозрительно спрашиваю я.
— Да все о том же! Эти тараканы… они ж скоро разбегутся! А мы так никого и не найдем!
— Не найдем, — хмуро подтверждаю я. — А как искать, если информации почти ноль?
— Я о них… о каждом все знаю! Но чтобы вот так, с ходу вычислить… никого! Надеюсь, ты знаешь, что такое почерк? Именно по почерку преступления и распознают. Как убийства, так и что попроще: угон, воровство…
— …рейдерские захваты…
— И это тоже! — серьезно говорит Светлана. — И я эту компашку знаю как облупленных. Почерк каждого из них. Знаю, что бы они могли сделать и как! Особенно — как! И это убийство… оно не укладывается. Не укладывается, черт возьми!
— Значит, ты чего-то не знаешь! — упрямо говорю я.
Видно, как эта женщина хочет возразить, но пересиливает себя. И я действительно начинаю уважать Светку-Лючию-Серого-Волка! Она не камень! Она кремень. Алмаз!
— Да… выходит, что не знаю! — соглашается она. — Но убийство вообще эксклюзивная вещь и зачастую не вписывается ни в какие схемы.
— Спонтанное — да. Но тут все было подготовлено! Обставлено! Значит, искать надо того, кто любит обставляться! Человека со страстью к театральным эффектам! Такого теоретически легко вычислить! А мы до сих пор не узнали даже, кто и почему перенес убитого в дом! Свет, ты можешь действовать как хочешь, но срочно дай мне список, кто работал в ту ночь… и кто ночевал тут. Возможно, кто-то по какой-то причине не уехал домой. Я хочу знать кто!
