Последняя Золушка - страница 88
— Да любые списки! — машет она рукой. — Какие только захочешь! И вот что, Лева, прекращай уже свои занятия, а? Они же кучу времени отнимают! Невозможно сидеть сразу на двух стульях! Тем более что ты и ночью не спал…
— Нет, — упрямо говорю я. — Мастер-классы были заявлены и будут идти до конца!
Еще мне хочется добавить, что сижу я не на двух, а сразу на трех стульях: занятия, расследование и сказки. Так что ерзать и балансировать приходится изрядно. Потому что стулья эти, похоже, установлены на натянутом над ареной канате. Но у меня еще и Кира! Еще один стул? Нет… она скорее служит балансиром… помощником… тем, что меня держит и не дает свалиться. Упасть. Разбиться. Кира для меня сейчас ВСЕ.
Мир номер один. Реальность. Сбрасывай балласт
— Кира! — говорю я, вслушиваясь, как прекрасно звучит это имя. — Кир-ра!
— Ну? — нетерпеливо интересуется она. — Что?
— Я хочу тебя видеть! Хотя мне ужасно некогда… и я снова не спал, если честно!
— Что значит снова? — сразу начинает беспокоиться она. — Ты сколько уже не спишь? Сутки? Двое?
— Да нет, только эту ночь. Но голова что-то подозрительно болит…
— Так, больной! Бегом ко мне! И, небось, всю ночь еще и кофе хлыстал, да?
— Ну, не без того! Зато я сказок написал! Целых три штуки!
— Значит, всю ночь еще и бредил! Захватишь? Я твой бред ну просто обожаю, оказывается!
— Все, что хотите, доктор! — Я явно польщен.
В коридоре навстречу попадается девушка в белом фартучке и с уборочной тележкой. Внезапно мне в голову приходит интересная мысль: к этим девушкам с тележками тут все привыкли, их никто не замечает! И у них к тому же есть универсальные ключи от всех номеров! И покойного тоже такая вот горничная нашла! Которую неизвестно зачем занесло туда ни свет ни заря! Что она там делала? Кстати, надо Свете сказать, чтобы у уборщиц спросила: не видели ли они у кого в номере детских игрушек, а конкретно — машинку, куклу и медведя! А также совок и ведро… Они же кругом прибирают-вытирают! И в шкафах! И даже иногда интересуются, что у кого в чемоданах, хотя этого наверняка не скажут!.. Они же Светку просто трепещут! Ну, может именно по этой причине и скажут?…
— У тебя снова повышенное давление! — заявляет Кира. — Как хочешь, но отменяй занятия и отправляйся в постель! Немедленно!
— Я себя прекрасно чувствую! — слабо сопротивляюсь я. — Дай мне какую-нибудь таблеточку, и все! Но занятия отменять нельзя, от этого может пострадать мое реноме!
— Твое реноме может кондратий хватить вместе с тобой!
— Нет, отдыхать мне точно некогда! Слушай, меня тут такая мысль посетила!.. — Я начинаю ерзать на стуле и шарить взглядом по стенам — но если тут и есть жучки, упрятаны они надежно и просто так, глазами, их не обнаружить. — Давай пройдемся, а?
— Таблетки выпей и посиди спокойно хотя бы пятнадцать минут! — сварливо говорит Кира. — А я сейчас на утренний обход слетаю и вернусь. Есть тут такие — не посетишь хотя бы раз в день, сразу козью морду строят. Хотя сами здоровей некуда! Ипохондрики! — говорит она нарочито громко, а затем уже шепотом прямо мне в ухо: — Иди, полежи у меня в комнате. Я тебя закрою, чтобы никто не беспокоил!
Я хочу возразить, что это будет лишним, но вместо этого добираюсь до кровати в ее личных апартаментах за врачебным кабинетом и с наслаждением вытягиваюсь во весь рост. Вот теперь можно спокойно поразмышлять о феномене горничных, которые всюду вхожи, все видят, замечают… но не говорят об этом! Никому! Или говорят… кому надо! И этого кого надо просто найти! Да и Светлана правильно сказала: почерк! Нужно искать того, кто любит пощекотать нервы другим… А если он раньше никогда такого не делал, а теперь, так сказать, решил начать с чистого листа?…
— Начать-то с чистого листа всегда можно, вот только почерк все равно изменить трудно! Я эту компашку как облупленных знаю! — рычит Светочка. На голове у нее почему-то торчат большие мохнатые уши. Как у царя Мидаса… нет, это же волчьи!
Она задирает голову в небо, словно собирается еще и завыть, но не воет, а заинтересованно говорит:
— Это куда же они полетели, интересно знать? Не уплативши за мастер-классы?
В небо действительно поднимается огромный воздушный шар. Из корзины свешивается чье-то лицо… ба, да это же покойный! И ничего он не умер… живее всех живых!
— Сбрасывай балласт, а то навернемся к желудям! — кричит он и начинает швырять вниз игрушки: синий автомобиль, который тут же разбивается вдребезги… ведро… совок… огромный мешок с песком, от которого Света, которая вместе со мной бегает внизу и пытается все это ловить, едва уворачивается.
Кукла вдруг оказывается совершенно живой девочкой. В руках у нее медвежонок — старый потертый медвежонок с глазами-пуговицами.
— Не надо! — кричит девочка. — Не убивайте меня!
— Не бросай! — рычит Света-Серый-Волк. — Не смей бросать ее вниз, урод! Негодяй! Извращенец!
Девочка кричит и хватается за края корзины, а шар все поднимается и поднимается в небо… выше… выше!..
— Прыгай! — кричу я. — Я тебя поймаю!
— Я боюсь! — кричит девочка. — Я не могу! Я сейчас описаюсь!
Покойник с перекошенным лицом вдруг достает откуда-то молоток и начинает бить девочку по пальцам.
— Раз, два три, четыре, пять! — орет он. — Вышел зайчик погулять! Вдруг волчище выбегает, он всех сразу и съедает!
Девочка кричит и плачет, но продолжает держаться. Шар летит вертикально вверх… вверх!.. Вдруг прямо на нас со Светой начинают сыпаться детские пальчики… один… второй… третий… Я понимаю, что когда их станет десять, девочка сорвется и упадет!
