Мадам будет в красном - страница 56
Пока Лавров запирал машину, Алексей успел нетерпеливыми пальцами набрать код нужной им квартиры. Гудок, второй, третий… Они ввинчивались в черепную коробку, готовую взорваться от ужасных мыслей.
– Ну же, ответь мне, – молил Зубов бездушный механизм, краешком сознания понимая, как глупо при этом выглядит.
Наконец раздался щелчок, дверь подъезда приоткрылась, и на крыльцо вывалился румяный карапуз лет полутора, в ярком комбинезоне и шапке с огромным огненно-рыжим помпоном. В руке карапуз важно держал лопатку, а сзади шествовала бабушка. Чопорная, серьезная, в элегантном пальто, со стильной стрижкой. Эта пожилая леди (такое определение показалось Зубову самым подходящим) вполне могла оказаться ровесницей его матери, но выглядела она лет на пятнадцать моложе и не в пример элегантнее.
– Спасибо, мы пройдем. – Зубов оттеснил женщину плечом, придержал дверь, чтобы она не захлопнулась, нетерпеливо спросил у Лаврова: – Ты идешь?
– А вы к кому, молодые люди? – спохватилась бдительная дама, но сыщики уже были внутри подъезда, и дверь, мягко клацнув замком, плавно закрылась за ними.
К счастью, лифт, который доставил в вестибюль бабушку с внуком, еще не уехал, поэтому снова терять драгоценные секунды не пришлось. Загорелась лампочка, подсвечивающая кнопку с цифрой девять, кабина плавно поехала вверх, не доставляя пассажирам ни малейшего дискомфорта. Все здесь было просто на высшем уровне. Лифт снова интеллигентно звякнул, давая понять, что приехал куда нужно, мягко разошлись двери, и изнемогающий Зубов рванул к нужной входной двери, судорожно надавив на пимпочку звонка. Заливистая трель послышалась из-за двери и стихла.
– Не открывает, – в голосе Зубова звучало отчаяние. – Серега, подсоби, будем дверь выносить.
– Леш, она вообще-то железная. Практически бронированная. Давай ребят вызывать. А то ни один сантехник без санкции нам эту дверь взламывать не станет. Себе дороже.
– Серега, каких ребят? Какую санкцию? Ты понимаешь, ее же могут там сейчас убивать? Или убили уже давно. – Зубов практически орал. На лбу вздулась жила, синяя, страшная. Со стороны он сейчас был похож на тех персонажей, которых рисовала Ева Бердникова. А впрочем, сам себя он видеть сейчас со стороны никак не мог.
– Если убили, то ты уже все равно ничего не изменишь. – Лавров подошел к коллеге и с силой тряхнул его за плечи, возвращая в чувство. – Прекрати истерику. Сейчас же.
Зубов замолчал, махнул рукой и снова вдавил пальцем звонок, будто тот был в чем-то виноват. Из-за толстой, похоже, действительно бронированной двери внезапно послышались шаги. Шаркающие, еле слышные, но тем не менее показывающие, что в квартире кто-то есть.
– Ты слышишь? – Зубов отпустил измученный звонок и схватил Лаврова за руку.
Щелкнул замок, открылась дверь, и на пороге появилась Анна. Из-под шелкового халата торчали шелковые же пижамные штаны, волосы взлохмачены со сна, на щеке вмятина от подушки. Молодая женщина явно только что проснулась и сладко зевала, прикрывая рот маленькой ладошкой.
– Господи, что случилось? – Она приложила руки к груди, запахивая расходящиеся полы халата. – Алешенька, ты почему здесь и зачем так трезвонишь?
Зубов шагнул через порог, грубо прижал Анну к себе и уткнулся носом ей в волосы.
– Господи, ты жива! – Голос его звучал невнятно. То ли от того, что губы его были плотно прижаты к ее голове, то ли от того, что его душили непролитые слезы. – Спасибо тебе, господи! Сберег ее, помог! Это все, чего я просил. И я обещаю тебе, что просьб больше не будет.
– Ты бы не зарекался, – веско сказал Лавров, в свою очередь, проходя в прихожую. – Анна Сергеевна, у вас все в порядке?
– Да. А что со мной может быть не в порядке? – удивленно спросила Анна. – Я просто уснула. Вдруг почувствовала страшную усталость. Простудилась, видимо. С утра съездила за продуктами, а потом разобрала сумки и вдруг почувствовала, еще чуть-чуть, и упаду и усну прямо на кухне. Еле до кровати добралась, а как разделась, вообще не помню. Да что случилось-то?
– У твоего дома видели Еву, – бухнул Зубов, особо не раздумывая. Разливающееся по венам облегчение смывало прочь страх и тревогу, словно мусор схлынувшей волной прибоя. – Она объявлена в розыск. И один из наших сотрудников ее опознал. Тут, недалеко. Я испугался, вдруг она решит заявиться к тебе и напасть.
– Алешенька, какой же ты глупый. – Анна потянулась и поцеловала Зубова в щеку, ласково провела рукой, стирая невидимый след от своих губ. – Я же тебе тысячу раз говорила: Ева никогда не причинит мне вреда.
Зубов наконец-то выпустил возлюбленную из объятий, одним движением скинул ботинки, пошел по квартире, заглядывая во все двери.
– Алеша? Ты зачем это? – В голосе Анны теперь звучало недоумение. – Кого ты ищешь?
– Я должен убедиться в том, что ее здесь нет, – ответил он. – Возможно, у меня паранойя, но я – какой-никакой, а профессионал, поэтому просто дай мне хорошо сделать свою работу.
Никого, кроме них троих, не было в этой квартире. Это стало понятно через две минуты после начала осмотра. В мастерской на мольберте стояла недописанная Анной картина – очередные огромные ярко-красные гранаты. Здесь немного пахло краской. В спальне – разобранная постель, при виде которой Зубов тут же испытал жар. Он бы все отдал, чтобы не возвращаться на работу, а остаться с Анной здесь, в ее постели.
На светло-бежевом, очень пушистом ковре, на котором они занимались любовью в новогоднюю ночь (при воспоминании об этом капитан полиции Алексей Зубов покраснел как застигнутый врасплох в ванной комнате школьник), лежало нечто темное. Он нагнулся и поднял, чтобы рассмотреть лучше. Это был лист. Сухой, грязный лист, вытаявший из-под снега и приклеившийся к чьему-то ботинку.
