Туман над темной водой - страница 50

Она тоже заметила землянику. От этого очередного сходства мыслей и чувств Веретьева окинуло волной жара. Эта женщина так ему нравилась, что даже голова кружилась. Он снова посмотрел на ее шевелящиеся губы, которые, кажется, говорили что-то еще, он никак не мог сосредоточиться, чтобы понять, что именно.

– С твоими неприятностями я разберусь, – хрипло сказал он, стараясь отвлечься от разгоравшегося внутри его большого тела желания, которое сейчас было уж совсем некстати. – Вот только тут закончим, и все будет хорошо. Вернешься домой. И на работу свою вернешься, если захочешь.

– Так странно. Отсюда все выглядит совсем по-другому. Вся эта грязь, в которую я окунулась, кажется такой далекой. Есть только смех плещущегося в реке Ванечки, картошка из печки, ваш костер и твои глаза. Ты, кстати, знаешь, что они у тебя цвета виски?

На Веретьева снова накатила волна жара, он стиснул зубы, чтобы не застонать. Господи, ну зачем они сегодня потащились ночевать в этот лес? Неужели ребята не продержались бы вторую ночь без него? Ведь можно же было сейчас оказаться вдвоем в старом пустом доме, который ни за что бы не стал вмешиваться в то волшебное, что происходило между ними, только скрипел половицами, деликатно показывая, что все слышит.

– Здесь страшно, – сказал он, засовывая руки глубоко в карманы штанов и даже сжимая их в кулаки, так сильно ему хотелось взять в ладони ее прекрасное лицо. Нельзя, нельзя. – Впервые за много лет у меня ощущение, что я на войне. На настоящей войне, по сравнению с которой доводы, которыми тебе угрожали, кажутся картонными пугалками. В наши дни не похищают детей, понимаешь? Тебя просто взяли на испуг, а ты ответила нестандартно. Взяла и сбежала. А труп Вениамина реален. И исчезновение Паши тоже. Здесь на болотах что-то происходит, и меня пугает, что ты находишься в самом эпицентре событий. А ты, оказывается, радуешься. Дурочка.

Последнее слово он сказал так нежно, что она даже и не вздумала обидеться.

– Я так правильно сделала, что сбежала. – Ирина тряхнула головой так энергично, что пряди выбились из косичек. – Потому что иначе меня бы сейчас здесь не было. А я, оказывается, совсем не умею без этого всего жить.

Она ткнула рукой в сторону сидящих на лужайке у костра людей и стоящих палаток, но смотрела в глаза Веретьеву неотрывно, пристально. От ее взгляда внутри что-то плавилось, как попавший в грибной суп кусок сыра. Жидкая лава бушевала сейчас в теле Веретьева, клокотала, пытаясь найти выход наружу. Он снова заскрипел зубами.

– Ладно, пошли на боковую, – сказал он, ненавидя себя и сам этот момент, в котором Ирина была так близко, что только руку протяни. Но как раз протянуть руку сейчас было невозможно. – Никто не знает, что нас ждет завтра, поэтому тебе нужно хорошенько выспаться.

– А ты совсем не будешь спать? – спросила она. – Всю ночь?

– Совсем. Но это не проблема. Я спокойно переношу вынужденный недосып. Тем более что прошлой ночью я отлично выспался. Завтра доберу остальное. Иди спать и ни о чем не беспокойся. Вам с Ваней этой ночью точно ничего не угрожает.

– Я знаю, – сказала Ирина и вдруг погладила его по щеке.

Пальцы у нее были прохладные, легкие, словно крылышки бабочки. Он даже задохнулся от этого прикосновения. У костра с грохотом что-то упало. Веретьев повернулся и увидел Таню, снимавшую с рогатины над костром большое ведро, в котором на ужин кипятили чай. Ведро валялось в огне, его лизали языки пламени, отражавшиеся и в Таниных глазах. Если бы это было возможно, то под этим взглядом Веретьев имел все шансы превратиться в пепел.

* * *

Сосны шумели над головой, пахло смолой и немного земляникой, той самой земляникой, которую поутру Ирина намеревалась собирать вместе с сынишкой. При мысли об Ирине Веретьев невольно улыбнулся. Ночной летний воздух был светло-серым от так и не спустившегося сумрака. Ничего удивительного, белые ночи. В воздухе вилась тонкая струйка чуть горьковатого сигаретного дыма, это курил лежащий рядом с Веретьевым Женька.

– Думаешь, придут? – прервал он молчание. – Поэтому меня с собой на дежурство взял?

– Да ничего я не думаю. – Веретьев потянулся, разгоняя кровь по занемевшему от неподвижности телу. Глянул на командирские часы, напоминание о военном прошлом, с которым он не расставался. – Сам посуди, они в последний раз ели утром. Ту еду, что им Глебов принес. Видимо, с чердака они заметили, что я с ним разговаривал, а может, и купаться на речку ходили, а значит, могли из кустов все еще и слышать. Я дурак, конечно, что так глупо подставился.

– Ты не опер. – Женька последний раз затянулся, потушил бычок о землю, аккуратно засунул в лежащий рядом кулек. Они соблюдали правило никогда не мусорить на своих стоянках и собирали все до последней бумажки, чтобы потом увезти на свалку. – Тебя следственным действиям не учили. Но спугнул их действительно ты. Вернее, вообще появление крепкого здорового мужика в деревне, которую они считали полупустой.

– В общем, Веню они зарезали и из дома, где ночевали, быстренько убрались. В соседних деревнях людно, да и при телевизорах все, при радио, а нынче еще и при Интернете, значит, могут знать, как выглядят два беглых зэка, которых полиция ищет. Поэтому в сторону деревень они пойти не могли. И так рисковали, когда к Вене в дом пробирались. Куда они могли деваться? К дороге? Вряд ли, там патрулирование такое, что мышь не проскочит. Остается один путь – на болота. Тем более что вертолеты туда не летают.

– Да, на болотах отсидеться можно, – согласился Женька.

– Ага, только прокормиться нельзя. Им обязательно нужно совершать вылазки за едой. Вот ты бы в их ситуации куда пошел?