Служба Радости - страница 82
— Правда, морфий считается наркотиком. Его не купишь в магазине, и он вызывает зависимость, — сказала Соня, словно пролезла в мысли мертвеца. Ну, хоть чем-то жители триста тринадцатой себя ограничивают!
— Милая моя, у мертвых не бывает зависимости, — ответил Жюбо, но не удержался, бросил взгляд на заднее сидение. Соврал — конечно, бывает. Возможно, даже больше бывает, чем у живых. Но девочкам такие вещи не рассказывают, да и выбора нету. — Особенно у мертвых из ада. Я и Манада пережили столько, что можем отказаться от чего угодно.
— А еще морфий вгоняет в безразличное состояние и действует не так долго.
— Значит, нам потребуется много морфия. А насчет безразличия, посмотрим. Обезболиватель вообще убьет живого, а нас лишает почти всех чувств. Главное, чтобы морфий уносил боль, с остальным мы справимся. А теперь о главном — где его можно достать?
— Морфий не находится в свободной продаже, и я не знаю, можно ли купить его в аптеке…
— Не обязательно покупать. Ради такого можно украсть.
— Тогда в больнице. Там он должен быть наверняка.
— Едем в больницу.
— Сейчас?
— Да.
Соня пожала плечами и подчинилась. По пути они спросили дорогу у таксистов и разработали наметки плана. Жюбо еще раз признал — они правильно сделали, взяв в команду Соню. Без нее мертвецы не узнали бы о морфии или больницах. Готка выдала все, что знает о врачах, а Жюбо разработал стратегию, опираясь на богатый посмертный опыт.
До места они добрались только к трем утра. Соня настояла, чтобы мертвые заехали в гостиницу и привели себя в порядок. Что Жюбо, что Манада пахли, будто искупались в помоях. Что, в общем-то, имело место быть. Ну, а когда они приехали к центральной больнице Воронежа, начался форменный цирк… уродов…
Жюбо внес безногую девушку в холл, оглашая все и вся надтреснутым ревом:
— Помогите!!! Моей жене отрезало ноги!!!
За время службы Жюбо успел побывать во многих местах и эпохах, выполняя самые различные задания для гостей Дельты Миров. Бывал он и в больницах. И, как правило, после выкрика на всю больницу врачи бросали дела и спешили помочь искалеченному. Но в триста тринадцатой эпохе получилось иначе. После зова помощи в пустынных коридорах больницы отозвалась лишь… тишина. Жюбо опешил, крикнул еще раз. На этот раз ответили:
— Чего орешь? — женская рожа появилась в окошке регистратуры, фактически заполнив его полностью. — Три утра, люди спят.
— Помогите же мне! У жены отрезало ноги… — Жюбо протянул Манаду на вытянутых руках обрубками к окошку. Манада картинно застонала.
— Ну и что? — осведомилась заспанная женщина. — Что, мне ей свои пришить что ли?
Ответ, слабо говоря, заставил мертвецов задуматься. Особенно Жюбо. Он вдруг подумал, что разыгрывать спектакль не такая уж хорошая идея. А женщина тем временем нацепила очки, рассмотрела культи Манады и, испустив тяжелый вздох, скрылась в окне.
— Простите, добрая женщина, — сказал Жюбо, — я правильно вас понял, вы не будете проводить лечение?
— Уж я-то точно не буду, — буркнула свиноматка в белом халате. — Сейчас вызову дежурного… так, а ну, давай говори фамилию, показывай паспорт, медицинскую книжку, страховой полюс…
— Это все надо, чтобы вы начали лечение? — спросил Жюбо.
— Угу. Ты мне тут философию не разводи, давай бумажки и говори фамил…фмлс…
А вызвала эти звуки кисть мертвой курьерши, пережавшая толстое горло. Жюбо подошел к окошку вплотную, Манада, до этого не принимавшая в разговоре активного участия, решила вмещаться. Она извернулась на руках Жюбо, схватила женщину за ворот халата и скрутила, перекрывая кислород.
— Слушай, меня, старая дрянь: мне, очень, больно! — каждое слово Манада словно отпечатала. — Мне, нужно, обезболивающее, прямо, сейчас!!!
Женщина попыталась разжать пальцы, ничего не получилось. Манада скрутила ворот еще сильнее, регистраторша подняла ладони. Мертвая отпустила и поудобнее устроилась на руках Жюбо.
— Так бы сразу и сказали, — проворчала старуха, потирая шею. — Гришка, твою мать, а ну пошел сюда!!!
Женщина проревела, полностью посрамив Жюбо — его крик получился на сотню децибел ниже.
— А можно потише? — донесся из коридора заспанный голос какого-то пациента. — Люди спят!
— В гробу отоспишься! — парировала женщина. — Гришка!!!
— Иду я, иду…
Со второго этажа вышел Гришка. Жюбо хмыкнул. Гришка оказался очень молодым эскулапом. Лет двадцати трех, в помятом белом халате, с черными волосами и очками, увеличивающими бессмысленные глаза. Кое-где на одежде кровоподтеки, за ухом сигарета и, как метко сказано в пословице, рожа, просящая кирпича, а может, и шлакоблока. Весь его образ словно символизировал переход от пьяной интернатуры к еще более пьяному профессионализму…
— На что жалуетесь? — спросил дежурный врач, и Жюбо опять расписался в непонимании творящегося вокруг. 'Надо было взять с собой Соню', - подумал мертвец, к счастью, Манада взяла инициативу на себя.
— А как ты думаешь, очкарик? — спросила мертвая. — Может, я отравилась, и у меня ноги отвалились? Тогда надо лечить кишки! А может, я ходила по малину, простудилась и чихнула так сильно, что туловище улетело к небу, а ноги пошли себе дальше? Тогда, лекарь, лечи меня от насморка, а потом себя проверь на слабоумие!
— Женщина, успокойтесь, у вас шок, — ответил Гришка спокойно. — А шок — это по-нашему. Ну-ка, посмотрим… частичная потеря конечностей… и как это произошло?
— Эй, лекарь, мне больно! — сказала Манада с нажимом. — Давай я тебе сейчас ухо оторву, а ты мне расскажешь, как это произошло?
