Служба Радости - страница 84
— А что, здесь хранятся запрещенные препараты? — Жюбо вошел внутрь, не глядя на размахивающего руками доктора.
— Угу, такие запрещенные, что от постороннего взгляда могут раствориться. Пойдемте к вашей…
— А может, вы вколите ей обезболивающее посильней, — сказал Жюбо, осматривая многочисленные шкафчики.
— Может быть, а теперь…
— А какое самое мощное болеутоляющее? Вы не поймите меня неправильно, если надо доплатить, я доплачу…
Жюбо вынул из кармана пачку тысячных купюр. В глазах Гриши к блеску добавилось горение. Он снял очки, протер полой халата.
— Ну, если вы подходите к делу таким образом… я мог бы вколоть вашей жене… морфий, — последнее слово Гриша пробормотал заговорщицким шепотом.
— Правда? А он точно поможет?
— Какие могут быть сомнения? Морфий — штука старая, проверенная — срабатывает всегда!
— А он не вызывает зависимости?
— Вызывает, — кивнул доктор. — У идиотов. А если пациентке больно, лучшего средства не найти. Правда, выдавать его можно исключительно с разрешения главврача, а он будет только к утру…
Как бы невзначай, Гриша кивнул на пачку денег. Жюбо улыбнулся, синюшные пальцы отсчитали десять купюр. Дензнаки скрылись в белом халате со скоростью смеха.
— А можно почитать инструкцию к морфию? А то я что-то волнуюсь…
— Какой базар, брат? — Гриша отвернулся и открыл шкафчик, где лежали коробки с вожделенными ампулами. — Есть еще демидрол или трамал, но морфий лучше…
Ребро ладони Жюбо столкнулось с шеей доктора, Гриша упал. Жюбо полез в шкаф и выгреб ампулы, таблетки и прочее. Все добро мертвец сложил в пластиковый мешок, найденный здесь же, и вышел в коридор. Замок с ключом все еще висел на петлях, Жюбо закрыл доктора и направился к Манаде. По пути ему попалось еще одно заинтересовавшее помещения. Операционная. Она не закрывалась, Жюбо спокойно покопался в комнате, прихватив пару скальпелей, набор медицинских игл и несколько мотков ниток. Остальные предметы, вроде зажимов, тампонов и хирургических пил, внимания не привлекли. Вся нажива отправилась к лекарствам, и Жюбо уже собрался подняться к Манаде, но увидел очень полезную вещь — кресло-каталку. Положив на него кулек, он покатил наверх.
Мертвая сидела на кровати и болтала культями, как тогда в машине. Наверное, это занятие ей понравилось. Жюбо ввез кресло в палату и сказал:
— Садись, теперь надо выбираться отсюда.
— Все в порядке?
— Да. Доктор в отключке, но осталась преграда в виде той сумасшедшей…
— Предоставь ее мне.
Жюбо не возражал. Когда они выехали из больницы и направились к машине, в здании осталось два бесчувственных тела. Первое — врача-морфиниста, второе — женщины из регистратуры. На даму с бешеной скоростью наехала мертвая курьерша, спустившись на кресле-каталке прямо по ступенькам. Манада заявила, что сломала регистраторше ноги, а Жюбо думал, пострадал также позвоночник.
— Ну как? — спросила Соня, вылезая из машины.
— Нормально, — ответила мертвая. — Теперь надо выбираться из города, верно, Жюбо?
— И как можно скорее, — кивнул мертвец. — И еще надо угнать машину побольше, в эту не поместится кресло. И вытащите, наконец, этого идиота из багажника!
Отступление Архивариуса
Класс старшего внука не пропал, не растворился — его как будто сдвинули вправо. Варя увидела сновидение средней внучки, Светы. Вернее не одно, а целую череду и все — кошмары. Специально приготовленные, только из печки дьявола! Варя увидела то, что сама Света никогда не помнила. Проснувшись, Света всегда забывала, что ей снилось.
Про ад сложено столько всевозможных легенд и гипотез, что можно запутаться. 'Ад — это повторение', - говорит 'Король ужасов'. Преисподнюю описал известный итальянец Данте Алигьери, еще черт-те когда. А уж сколько современных книг и фильмов поставлено на эту тему! Варя великолепно знала, что такое ад на самом деле — старый Магистр буквально достал ее оттуда. Естественно, все предположения и описания никогда не передадут настоящую атмосферу владений Темного, ибо невозможно описать ОЩУЩЕНИЯ. В аду мучается тело, испытывая страшную боль. Поэтому можно особенно не извращаться в сложных пыточных построениях. Какой-нибудь мужик с ножом, и ты, привязанная к столу — этого достаточно. Когда даже стрижка волос или ногтей воспринимается, как перелом всех костей, или бросок в соленое озеро тела, с полностью содранной кожей… дрожь пробирает! Есть еще несколько 'приятных' дополнений. Например, лопаются барабанные перепонки от звуков, производимых взмахами крыльев бабочки. От запаха всего одной единственной капли пота — рвет, словно угодил в выгребную яму. А уж что будет с желудком, если действительно туда угодишь… От света маленькой свечки выжигается сетчатка глаза, наступив на монетку, ощущаешь, будто в ступню вбили гвоздь. Но самое противное — тело тут же восстанавливает повреждения. Оторви руку — вырастет новая. И не сомневайся — ее тут же оторвут еще раз, и еще… И длится это вечность, ибо в аду нет времени.
Попав в ад, живой человек не будет страдать настолько. Конечно, в пекле для любого жизнь не сахар и даже для демонов, но живой начнет страдать, как живой, не больше. А это очень много значит. Поэтому живых в аду мало. Сам принцип преисподней рассчитан именно на сверхчувствительное тело. И тот, кто насылал кошмары на Свету Трохину, знал это.
Для Светы персональным кругом ада стал большой замок. Домина, населенная свиньями в человеческом обличии. Сотни или даже тысячи пузатых волосатых мужиков только и делали, что жрали, пили и срали, а также рушили все подряд. Светина работа заключалась в их обслуживании и уборке замка. Под термином 'обслуживание' не подразумевается ничего предосудительного. Просто надо готовить еду, приносить выпивку, убирать…. И, закрывая глаза, Света каждую ночь неизменно попадала в замок и работала. На кухне ее ждали тысячи грязных тарелок, словно специально, пол в замке пачкали помоями, а мужчины требовали: вина, еды и женщин. Благо, хоть последнее им не надо доставлять — красивые, худенькие модели косяками бродили по замку, нередко можно застать их, отдающихся какому-нибудь борову. Такие сцены вгоняли четырнадцатилетнюю Свету в краску, но где-то в глубине она хотела попасть на их место. Варя очень жалела внучку — ей когда-то тоже очень хотелось выйти замуж. Однако внешность бабки перешла к внучке, и внимание мужского пола обходило стороной. Мужики из снов смотрели на Свету, исключительно как на прислугу. Это бесило еще больше, чем постоянная уборка за ними.
