Дорога к себе. Начало пути (СИ) - страница 64
— Привет, подружка, — нарочито мило улыбаясь, произнесла Нинка и плюхнулась ко мне на кровать, уверена, что запланировано сев прямо мне на ногу.
Я нервно вытащила из-под ее седалища свою конечность и прямо в лоб спросила:
— Что тебе надо?
— Как грубо, — заметил Пашка в тон мне. Перестал вдруг ютиться у двери и, спрятав руки в карманы джинс, подошел к моей кровати. Я напряглась, готовясь отразить любую атаку этого упыря. Жаль, крестика с собой нет, да капельницу со «святой водой» убрали. — А ведь мы с дружескими намерениями, — ни намека в голосе или лице на любого рода издевку.
— Без тебя так скучно, — расстроено протянула Нинка и искусственно зевнула, — мне доставать некого.
— Так вот в чем… — Я заткнулась, заметив в ее взгляде неподдельное сочувствие. — Ну, эм… извини.
— В топку твои извинения. — Божечки, иногда этот пацан может и напугать. Что за дикая смена манеры речи?! Глазами сейчас проткнет меня. — Верни мне друга! — с чувством прошипел Пашка, и я на несколько секунд приморозилась, непонимающе хлопая ресницами. — Он сам не свой в последнее время. — Устало вздохнул, водрузился на кровать с другой стороны, зажав мои ноги между собой и Нинкой. Что на них обоих нашло? — Поправляйся скорее. Слышь? — с грустью попросил парень, и я неуверенно кивнула в ответ, пребывая в легком таком шоке от всей этой ситуации. — Потопали отсюда, — он резко поднялся, не глядя ни на Колотову, ни на меня, отвернулся, — здесь таблетками воняет, — и быстро покинул палату, не закрыв дверь.
Еще несколько секунд я удивленно таращилась вслед уходящему Елецкому, после чего перевела взгляд на почему-то удрученную Нинку. Та вдруг спохватилась, будто что-то важное вспомнила, мол, дела у нее, и все такое, и нервно мне улыбнулась.
— Серьезно, поправляйся, — прошептала она еле слышно и умчалась прочь, раздирая каблуками бахилы.
Я хмыкнула, продолжая находиться сознанием где-то не здесь и лишь отдаленно понимая, что сейчас произошло. Очень осторожно, плавно села, спустив ноги, вздрогнула от прохлады пола, встала, придерживая руки на животе, и прошла к двери, чтобы тихо ее притворить. А затем еще несколько минут курсировала по палате, чувствуя легкое головокружение. Идти было довольно сложно, приходилось с усилием переставлять по очереди тяжелые ноги, хорошо, что боли в зашитой ране не ощущалось, только неприятное сдавливание внутренностей. Ну и тошнота от головокружения. Не решившись дожидаться обморока, я вернулась в постель и облегченно вздохнула, уложив свою голову на подушку.
Что ж, все оказалось не настолько плохо, как я предполагала… Надо же. Усмехнулась, понимая, что мой мир сейчас пару раз перевернулся вверх тормашками. Я даже этим двум нужна, пусть и не для совсем обычных целей.
Прерывая мои веселые размышления, в дверь что-то бамкнуло, и я прислушалась. Через мгновение кто-то с той стороны решил нормально постучаться.
— Да? — перебирая все возможные и невозможные варианты, отозвалась я. Раз уж Нинка с Пашкой заявились, то теперь можно ждать кого и чего угодно, в том числе и гостей из Гвадаара.
В ответ на мое приглашение дверь не полностью открылась, в проем сначала просунулся большой букет хризантем, а затем и довольная Сашкина физиономия.
— Привет, — взволнованно поздоровался он и вошел весь.
Светлые джинсы, футболка, ветровка, бахилы на кроссовках, волосы торчком, красные глаза… Последнее меня чрезвычайно удивило: раньше он умудрялся выспаться в любых условиях. Так что пришлось согласиться с заявлением Пашки: Пришвин действительно был сам не свой, слишком грустный, хоть и улыбался, мрачный какой-то.
Парень осторожно притворил двери, прошел к комоду, с которого убрали аппарат, а может, это меня перенесли в другую палату, пока я в отключке была, чуть не сбил по пути стул – еще и ноги заплетаются – и сунул цветы в стоящую здесь вазу.
— Как себя чувствуешь? — с искренним беспокойством поинтересовался он, усаживаясь на краешек кровати, очень медленно так, осторожно. Протер ладонями лицо, растерянно взглянул на меня.
— Жить буду, — нехотя с иронией вырвалось у меня сквозь разраженную усмешку. Ведет себя так, будто вчера ничего не случилось.
— Врач сказал, что тебе разрешили вставать, — еще тише, с тяжеленным вздохом. — Это хорошо, — улыбнулся краешками губ, — быстро идешь на поправку…
— Почему ты вчера ушел? — Моя обида больше не могла отсиживаться в стороне.
— Ну, — замялся парень с ответом, — во-первых, не вчера, а два дня назад, — огорошил он меня подобным сообщением и продолжил, отведя взгляд в сторону: — а во-вторых, тут родных твоих набежало. Мне показалось, что я буду лишним.
— Когда кажется, креститься надо! — зло бросила я и ударила его по руке.
Сашка никак не отреагировал, продолжая очень внимательно смотреть в окно, словно там показывали нечто невероятно интересное. Его губы были плотно сжаты, а скулы напряжены. Это говорило о том, что ему так же плохо, как и тогда. И я абсолютно четко понимала, что веду себя неправильно, но ничего не могла с собой поделать: мне было горько от того, что в прошлый раз он так внезапно исчез. Почему? Чего вдруг ему мои родственники помешали? Он не раз с нами за одним столом сидел, даже ночевал у нас дома. Так что произошло?!
— Знаешь, — наконец Сашка оторвался от созерцания природы за окном и с грустью взглянул на меня, — никогда меня еще так не трусило. Я случайно подслушал, как твой брат сообщил нашей классной, где ты находишься. Испугался до ужаса, до какой-то немой истерики. Чуть сам за тобой следом в палату не попал, — он горько усмехнулся и стал изучать белую простыню, которой я была укрыта. — Оказывается, ты для меня больше значишь, чем я предполагал. — Пришвин снова тяжело вздохнул, бережно взял мою ладошку и перевел свое внимание на меня. — Когда ты очнулась, я просто не смог сдержать своих чувств, поэтому ушел. Сложно видеть тебя здесь. — Еще один тяжкий вздох, уже больше похожий на всхлип.
