Дурацкие игры магов. Книга вторая. - страница 299
- Как? - спросил Валентин и похолодел: ответ был очевиден.
- Именно. Ты всё правильно понял, сынок.
- Нет!
Солнечный Друг вскочил и заметался по залу, натыкаясь на стулья и столы. Представить себя убийцей друзей он не мог. Мысли носились в голове бешеными белками, руки тряслись, как у больного, а губы упрямо шептали:
- Нет, нет, нет…
- Почему? Почему ты оттолкнул меня, Дима? - как заезженная пластинка, шептал и шептал Артём.
Обняв руками колени, он неотрывно смотрел на щиты друга, а по щекам текли слёзы бессилия. Магическая стена, выстроенная Дмитрием, оказалась столь совершенной и безупречной, что временной маг не мог найти ни единой лазейки, ни единой зацепки, чтобы начать разрушение этого монолита.
- Магистр мог бы гордиться моим Димой. Им, а не мной! Я лишь жалкое подобие боевого мага, а настоящий, полноценный Смерть - он! Дима. Дима…
Имя друга всколыхнуло затаённую боль. Связь была разорвана, но Артём и так знал, что Дима страдает, и сходил с ума от того что не в силах облегчить его страдания. Конечно, он мог преодолеть щиты, воспользовавшись временным даром… Мог, если бы по-прежнему был сумасшедшим. Несмотря на иссушающее душу горе, рассудок временного мага оставался омерзительно ясным, а взгляды, брошенные на временной поток, отбивали всякую охоту что-либо менять. В будущем, Артём почти повсеместно натыкался на момент разрушения Лайфгарма, а если мир оставался цел, то в нём не было ни его, ни Димы. В вероятностях прошлого и вовсе царила неразбериха, словно само Время превратилось в хлипкую, вязкую топь под ногами, так и норовящую затянуть незадачливого путника. Артём смотрел, как лениво колышутся и мерцают безграничные вечные воды, и не смел коснуться их, ибо страшился, что это приведёт к фатальным изменениям в их с Димой судьбах.
- Я бездарь и идиот. Магистр был совершенно прав, говоря, что попытается сделать меня магом, равным хотя бы ему. - Тёма прерывисто выдохнул, вытер глаза рукавом чёрного с серебром плаща и вдруг замер, пораженный простой и такой заманчивой мыслью. - Магистр! Будь он жив, он бы обязательно помог нам!
Несколько минут Артём потратил на размышления, в какой отрезок времени переправиться, чтобы посоветоваться с Олефиром, а потом вдруг вспомнил его слова: "Встретимся в будущем!" и возликовал:
- Так вот что он имел в виду!
Больше временной маг не раздумывал - скользнул в прошлое, вырвал любимого магистра в миг его кончины и вернулся обратно, в камеру, со всех сторон ограждённую щитами Смерти. Усадив Олефира в сотворённое специально для него кресло, Артём попятился, наткнулся на холодную стену, остановился и облизнул пересохшие от волнения губы. Любимый магистр сидел, выпрямив спину, и с недоумением взирал на своего ученика.
- Я… Магистр… Я…
- Ты нарушил мой приказ, чародей, а заодно и законы мироздания. Ты не имел права отбирать у смерти её законную добычу!
Голос учителя прозвучал негромко и хрипло, но присутствующие в нём жесткие нотки испугали Артёма так, что он лишился дара речи и вжался в стену, будто желал раствориться в ней. Больше всего временной маг боялся, что магистр обидится и не станет помогать им с Димой: "Тогда Роксана одержит победу, и нам придётся служить ей до скончания времён!"
- Значит, вы опять попали в безвыходное положение, и ты вернул меня, для того, чтобы я помог вам выбраться из западни, в которую вы, наверняка, попали по собственной глупости.
Олефир сотворил себе бокал вина, строго посмотрел на ученика и вдруг широко улыбнулся:
- Прекрати трястись, Тёма, и начинай рассказывать, во что вы влипли на этот раз и чем добрый дядюшка Фира может помочь вам.
Вздох облегчения, вырвавшийся у Артёма, был настолько явным, что маг-путешественник развеселился ещё пуще:
- Поторопись, чародей, ибо сдаётся мне, что времени у нас, как обычно, в обрез, и тратить его на твои слёзы глупо. Рассказывай!
Временной маг быстро кивнул и заговорил, стараясь не упустить деталей, и, в тоже время, не пускаясь в пустопорожние размышления. Когда же он замолчал, Олефир покачал головой и озабоченно потёр лоб:
- Даже не верится, что за столь короткое время можно совершить такое количество глупостей. Ладно, ты, но Дима?! Складывается впечатление, что я впустую потратил на него двадцать лет жизни. Это ж надо додуматься - сунуться в Лайфгарм Смертью! Меня не послушал, Витуса, который в кои-то веки снизошёл до раздачи советов, послал куда подальше и в результате преподнёс себя уништу на блюдечке с золотой каёмочкой. Идиот! Вот и поделом ему! Пусть служит разрушительнице миров и мучается в разлуке с тобой любимым, потому что тебя я Роксане ни за какие коврижки не отдам, Тёма!
- Магистр! - Временной маг пал на колени и заорал так, словно его резали на кусочки: - Помогите Диме! Я готов служить Вам всю оставшуюся жизнь, только спасите его, умоляю!..
- Заткнись! - рявкнул Олефир и чуть тише скомандовал: - Встань и стой тихо, я должен подумать, стоит ли помогать твоему бестолковому дружку, и если стоит, то как.
Артём птицей взлетел с пола и замер по стойке смирно. Шоколадные глаза, устремлённые на любимого магистра, светилась счастьем и уверенностью в том, что уж теперь-то всё будет хорошо, что наставник обязательно что-нибудь придумает, вызволит Диму, и они снова будут вместе. Навсегда. Олефир, с лёгкостью прочитавший мысли ученика, лишь горько вздохнул: он сомневался, что сумеет снять с племянника заклинание, и подозревал, что и смерть уништу мало что изменит. Но, прежде чем вынести окончательный вердикт, нужно было взглянуть на Диму, а сделать это было совсем не просто, ибо камера Артёма представляла собой идеальное убежище - этакий воздушный пузырёк в цельной глыбе мрамора…
