Рики Макарони и Старая Гвардия - страница 277
— Кстати, – вскинулся Пит. Я получил письмо от мамы с папой. Не хочешь прочитать его вместе со мной?
— Пока не хочу, – ответил Рики. При одной мысли, что его родители, зная все с самого начала, снова согласны разделить кров с чудовищем, ему делалось нехорошо. Что там может быть в этом письме? Мама будет ругаться, что он повел себя неосторожно, жалеть начнет, и все в таком духе. Как будто пишет нормальному ребенку. Внезапно созрело решение.
— Я хочу стать отшельником и жить в горах, – отчеканил он.
— И кто же тебе позволит? – скептически фыркнул Пит.
На этой оптимистичной ноте Рики предпочел с братом расстаться. После беглого осмотра мадам Помфри объявила ему то, о чем он и так прекрасно знал – его состояние вполне удовлетворительное. Миссис Дуглас пожелала ему спокойной ночи и велела поторопиться, поскольку, по ее воспоминаниям, с теми, кто попадался после отбоя, в старые времена обходились довольно жестоко.
Рики миновал несколько пролетов, думая непонятно о чем. Он устал, и действительно хотел бы скорее оказаться в своей привычной кровати. Ему почти никто не встретился до второго этажа, где он нагнал однокурсника, который, как оказалось, намеревался с ним побеседовать.
Рики нагнал Виктора Чайнсби и невольно затормозил. Тот обернулся, ненадолго озадачив Рики довольным выражением, возникшим на лице равнекловца, несомненно, оттого, что они встретились.
— Я хотел видеть тебя, Макарони, – заговорил Чайнсби, как всегда, с некоторым вызовом.
«Он что, ненормальный? Кому ты нужен?» – поинтересовался Темный лорд.
Рики же быстро подавил в себе опасения, которые счел не заслуживающими внимания. Виктор предположительно входил в «группу риска», если можно так выразиться, поскольку он, благодаря небрежности его матушки оказался с рождения восприимчив к влиянию лорда Волдеморта. Рики задержал в памяти это обстоятельство, но все же решил: вероятность, что Виктор сейчас почует в нем Лорда и начнет вести себя невменяемо, как в прошлом году, ничтожно мала, а хоть бы и так – они в «Хогвартсе»!
— Я тебя слушаю, – сказал он ровно.
— А с тобой действительно можно разговаривать? – с подозрением осведомился Виктор.
— А ты что сейчас делаешь? – в свою очередь, удивился Рики.
Сказать, что Виктор смутился, было бы неверно, но все же он немного замялся.
— Видишь ли, я кое‑что знаю о тебе…
— Я теперь тоже знаю это кое‑что. И совершенно не планирую забыть из‑за этого английский язык, – уверил его Рики.
Виктор с сомнением, оценивающе оглядел его, словно взвешивая, стоит ли в таком случае продолжать. Возможно, у него и промелькнул в глазах страх; но гордость оказалась сильнее.
— Я обратился к тебе из‑за квиддича, – сказал он.
— Разве вы не обсудили все с Артуром? – Рики поражался, как такое возможно.
— Я не хочу разговаривать с Уизли, – возмутился Виктор. – Капитаном вашей команды был ты!
«Вот именно. Будь ответственным, представляй свою команду!» – не преминул поиздеваться Темный лорд. У Рики же не было никаких сил заниматься этим, о чем он прямо заявил Виктору.
Выражению аристократического лица Чайнсби позавидовал бы сам Волдеморт. Такого презрительного осуждения Рики не наблюдал два с половиной года – с тех пор, как их угораздило прогуляться вместе по Визжащей хижине.
— Если тебя не волнует честь, Ричард…
Рики спустился еще на пару ступенек, так чтобы встать с равенкловцем вровень.
— Послушай, Виктор, я бы посмотрел на тебя, если бы в твоей голове сидел и болтал устаревший маньяк, вообразивший себя властелином мира, ты бы тоже вряд ли вспомнил о квиддиче. Я бесконечно извиняюсь, но мне теперь не до того! – категорично произнес он, видя, что в Чайнчби весть о его раздвоении должного ужаса не вызвала, и он собирается возражать. – Ты вполне можешь обсудить интересующую тебя проблему с Артуром Уизли.
— Макарони, теперь ты, вдобавок, еще и спятил!
На сцене появился Филипс. Вероятно, последние слова Рики до него дошли, но он тоже был далек от того, чтобы немедленно пустить наутек, вопя во все горло: «Волдеморт! Сердитый Волдеморт! Спасайся, кто может!». Рики понимал его – ведь гриффиндорец видел перед собой того же, причем мало симпатичного ему, Ричарда Макарони, который к тому же вел себя как обычно.
— Филипс, я не спрашивал тебя, какой бы ты диагноз мне поставил, – сказал Рики холодно, что соответствовало их натянутым отношениям. – Могу только предположить, что ты в этом плохо разбираешься.
Филипс и Чайнсби обменялись раздраженными взглядами, из которых достоверно следовало, что их неодобрительное отношение его поведения совпадает.
— Виктор, пойдем, – настойчиво потребовал Тони.
Виктор позволил увести себя, периодически оглядываясь на Рики с недовольством.
«Надо же, это было совсем не больно», – объявил Рики.
«Что ты имеешь в виду? – не понял Лорд, но другое он уловил: – Отчего тебе стало лучше, я не могу понять?».
«Я ждал, что друзья примут меня обратно, но эти двое! Я, признаться, боялся встречи с ними. Но ничего не изменилось. Ничего!».
Лорд на это ответил, что раз так, то эти ребята тоже ему не нравятся, и нетрудно предугадать их судьбу, если он таки добьется своего. Подчеркнув для себя, что вместо «когда» вредоносная сущность употребила слово «если», Рики провел относительно спокойную ночь.
Больше его и Эйвери никуда не вызывали, но благодаря Доре, да и другим старостам стало известно, что преподаватели вместе с прочими, внешними членами гриффиндорской мафии несколько раз собирались в кабинете директора. Как‑то ближе к вечеру в гостиную «Слизерина» заглянул завуч. Его посещение было продиктовано тем, что третьекурсники подрались. Но, разобравшись с ними, профессор не поленился уделить время и Рики, который находился в общей гостиной. А тот, в свою очередь, поинтересовался, как продвигается расследование и прочее.
