Цитадель души моей - страница 79

порядком вытертые, плечи. Куда только делась горделивая выправка? Прошел, даже

головы не повернув, мимо лежащего на земле плаща и поковылял дальше.

Разумеется, он услышал, как я нож вытащил, хоть я и старался сделать это потише.

Услышал, сразу выпрямился, плечи развернул. Хромать перестал. Ладно, хоть не

обернулся и не встал навытяжку с гордым видом – и за то спасибо. Всё-таки, ненавижу

вольпов.

Свистнул, рассекая воздух, клинок. Я вздохнул, окинул взглядом притихший

осенний лес, и направился к упавшему телу. Можно было, конечно, и здесь его оставить,

вряд ли вообще кто-нибудь разумный на него наткнётся – обитающий в этих краях клан

Солёной Воды (замиренный, разумеется) числом невелик и большей частью восточнее

охотится. А людям тут и подавно делать нечего. Да и вообще – один тот факт, что я в лодке

не остался, а в лес пошел вслед за бестией, любому неглупому человеку скажет более чем

достаточно. Но это всё домыслы, а тут – явная улика. Поэтому, вытащив и обтерев нож, я

взвалил тело на плечо и пошел наискосок через лес обратно – к обрыву. Дождавшись,

когда сгустятся сумерки, вынес труп к высокому берегу, да и сбросил его в омут, привязав

к лапе тяжелый камень. Реку я переплывал уже затемно.

Возница, когда я, глубокой ночью, вышел к повозке, не проронил ни слова. Молча

впряг лошадей и мы поехали обратно по тракту, а в первом же придорожном трактире

купили бочонок дерьмового (другого не было) вина и упились так, что и десятилетний

ребёнок голыми руками смог бы скрутить лейтенанта егерей и сотника звёздной стражи.

Его, кстати Кассием зовут. Кассий Октавиан – я это имя и раньше слышал. В самый разгар

Красной Охоты вольпы дома Шой-тар устроили самоубийственную попытку захватить

наместника прямо в здании Сената. Шансов у них, разумеется, не было никаких,

наместник и все сенаторы смылись, как только запахло жареным. А сотня, в которой был

Кассий, прикрывала их отход и стояла насмерть до тех пор, пока не подошло

подкрепление. Шестеро их в живых осталось, из всей сотни. Их имена тогда у всех на

слуху были. Я и раньше чувствовал, что наш возница – человек, достойный уважения, а уж

после того, как всё узнал… короче, я не стал ему ничего лишнего рассказывать, но один из

двух клыков, из пасти мертвого вольпа мной напоследок вынутых, я ему вручил. А второй

– перед Дереком на землю кинул.

Капитан внимательно осмотрел клык, потом поднял на меня насмешливый взгляд.

- Так что, - спросил, - прав был Катулл, когда утверждал, что месть подобна вину – чем

выдержанней, тем на вкус приятней?

- Прав, - согласился я, - жаль только, что он не предупреждал о похмелье.

Похоже, мне удалось капитана слегка озадачить.

X. Minima de malis est via proditia20.

Тонкий серпик луны бесшумно крался за ветхими облаками, временами прокалывая

их острыми рожками. Я, в отличие от луны, шел не таясь – твёрдым шагом уверенного в

себе человека. Жетон, правда, снял – блеснёт кому на глаза ненароком, запомнится.

Егерский жетон – штука запоминающаяся. Даже в столице. Ограду амфитеатра

перепрыгнул слева от площади, за колодцем. От нечаянного, но обильного полива там

каштаны, третий год не прореживаемые, так вытянулись, что и днём незамеченным

перелезть можно. Что уж про ночь говорить.

Прошёл вдоль стены назад, к главным воротам. Ворота Арены на ночь, конечно,

закрываются. Кованый узор ворот густой, ветвистый: руку не везде просунешь, да и то –

не дальше локтя. Колья решёток до верха проема доходят – меньше пальца зазор от острия

до камней арки – казалось бы, и пытаться нечего, если ты не кошка. Вот только если

понизу колья узором кованым скреплены, то по верху торчат, ничем не поддерживаемые и

некогда ровная их гряда уже просто от времени вкривь да вкось пошла – пусть немного, но

глазу заметно. А стало быть… я вытер о бёдра вспотевшие вдруг ладони и полез наверх.

Колья гнулись легко, словно были сделаны не из железа, а из глины. Мне больше

усилий пришлось приложить не для того, чтобы решетку отогнуть, а чтобы на ней

удержаться, не выгнуть её своим весом донизу, а то и поломать, чего доброго – до того

железо оказалось дурным. Ноздреватым, плохо прокованным и, как следствие –

проржавевшим уже чуть не до середины. Спустился по-внутри вниз и вовремя – уже

плескались по влажным камням стены красноватые отблески факелов и слышались

20 Благими намерениями выслана дорога в ад. (дословно – меньшее зло есть путь предательства)

шаркающие шаги из ближайшего коридора – стража. Я неслышно скользнул в тёмный

проход, прижался к стене. Две, дергающиеся в свете факела, тени, лениво проползли по

брусчатке пола и растворились во тьме. Судя по теням, стражники даже головами не

крутили – смотрели только вперед и разве что носами на ходу не клевали. Ну да, арены

охранять – это для местной стражи навроде отдыха. Если с гладиаторскими казармами

сравнивать. Тех-то гладиаторов за решетками не запирают – а зря, зря. Потому что более

тупого, злобного и бессмысленно агрессивного существа, чем пьяный гладиатор, просто в

природе не существует. А трезвым гладиатор бывает только на арене и в могиле. И то не

часто – ни там, ни там. Так что стражей у них ходить дело неблагодарное, да.

Я подождал, пока стихнут шаги, вышел обратно в холл и завернул в тот же коридор,

из которого только что вышел патруль. Нужные мне клетки были как раз в этом секторе,