Дар (СИ) - страница 74
— Да. Стражи становятся с каждым новым десятилетием более могущественными, поэтому исток начал иссякать. Ему не хватало сил, чтобы подпитывать их, а мы значительно слабее наших предков.
— Где ключ от заклятия? — Холодно спросила Хале, вынуждая старика с силой и каким-то отчаянием прижать деревянный посох к впалой груди, прикрытой черным балахоном. Его жест сказал значительно больше слов, дав каждому из них понять, где именно стоит искать то, о чем спрашивала ведьма.
Зиберина не испытывала никакой жалости к человеку, который сидел перед ней. Она понимала, что на него наказание обрушится со всей силой, видимо, именно его предок и придумал все это, чтобы обезопасить себя. Да, Совет преследовал благородные цели, но никто не позволял им губить чужие жизни и использовать людей так, как им заблагорассудится. И то, с каким спокойным цинизмом этот старик носил с собой ключ от судеб неповинных ни в чем сестры и брата, заставляя служить орудием, еще больше убеждало ее в правильности принято решения.
— Как его уничтожить?
— Достаточно просто переломить эту деревяшку, — хмуро отозвалась Хале, опережая уже открывшего рот старейшину, — сила, скорее всего, заточена внутри. Уничтожив ключ, мы вскроем замок. Это намного проще и безопаснее, чем поиски других путей.
— Я сам сделаю это, — решительно произнес Кинн, вырывая руку из крепкого захвата сестры. Он подошел к старику, вцепившемуся в посох, с силой вырывая его из тонких морщинистых рук. Его глаза опасно сощурились, когда он рассматривал хрупкое и неровное дерево, в которое так долго была заключена его жизнь.
— Если вы уничтожите ключ, — проскрипел старейшина, прожигая взглядом мужчину, словно только сейчас обрел возможность видеть, — то лишите нас единственной защиты.
— Ошибаешься, мы останемся такими же опытными воинами, какими и были. Только шансы на победу у наших соседей значительно вырастут. До этого им не везло, ведь против нас в бою не выстоять никому.
— Вы не посмеете уничтожить то, что создали столько веков назад. Это — безумие…
— Безумным и жестоким было решение Совета, — ледяным тоном отрезала Кианна, — они не спросили нашего разрешения, поэтому и мы не собираемся спрашивать у тебя благословения.
— Вероятно, Совету пора перестать во всем полагаться на своих непобедимых воинов и начать действовать самостоятельно, используя силу, — слова Зиберины утонули в нарастающем гуле. Кинн, никогда не обладавший такой добродетелью, как терпение, просто переломил посох пополам одним легким движением.
Золотистое сияние густым туманным облаком вырвалось из примерно равных половин полого изнутри посоха, сплетаясь и поднимаясь вверх. Неясный шепот пронесся по комнате, словно тихий и ласковый ветерок. Ослепительная вспышка, появления которой никто из них не ждал, больно ударила по глазам, на мгновение ослепляя собравшихся…
Зиберина неуверенно приоткрыла один глаз, на всякий случай быстро закрыв его, а затем уже более смело вновь открыла. Они стояли посреди темного песка, на оживленной улице, заполненной людьми. Служанка замерла чуть в отдалении, с ужасом глядя на поднос в своих руках, который, видимо, хотела поставить на стол. Она открыла рот, чтобы закричать, когда увидела, что от него остался лишь тонкий слой пепла, да так и застыла, не в силах даже закрыть его. Прохожие удивленно и испуганно застыли кто где, с ужасом осматривая то, что недавно было высоким и крепким, добротно сработанным домом. Кианна неуверенно приоткрыла глаза, оглядываясь вокруг, затем оглушительно чихнула.
Зиберина быстро перевела взгляд туда, где должен был находиться старик, но вместо него на том, что еще недавно было полом, лежал только черный пепел. Хале проследила за ее взглядом и зябко передернула плечами, но никаких чувств на ее лице при этом не отразилось. Над их головами ослепительно светило жаркое солнце, а брат и сестра с силой стискивали друг друга в сокрушительных объятиях, одновременно что-то говоря и перебивая друг друга…
— А мы молодцы, — ни к кому конкретно не обращаясь, протянула ведьма, довольно щурясь от солнечного зайчика, скользнувшего по лицу, — вот только такие вещи лучше всего делать на улице.
— И желательно как минимум в километре от человеческого жилья, — фыркнув, поддержала ее Зиберина, стараясь не показывать, как тяжело у нее на сердце. Она была искренне рада за Кианну и Кинн, вот только внутри нее что-то яростно протестовало против такого решения.
Глава 18
— Теперь я понимаю, о каком безрассудстве вы говорили, повелитель, — Сорель неверяще покачал головой, наблюдая за тем, как к группе людей, стоящих на странном пепелище начинают сбегаться отовсюду соплеменники, встревоженные и перепуганные происходящим.
Райнир, не моргая, смотрел на Зиберину, с наигранно веселой улыбкой, в которой сквозила печаль, повернулась к хрупкой, невысокой девушке, бросившейся к ней в объятия с радостным оглушительным визгом. Мужчина, стоящий рядом с ней, присоединился к ним, с силой обнимая обеих женщин, рассмеявшихся над его поступком. Желчь подкатила к горлу омерзительным комком, когда он заметил, с какой трепетной любовью и искренностью отвечает Зиберина на теплые и крепкие объятия, которые подарил ей высокий мужчина. Сразу становилось понятно, что эти трое — не просто хорошо и давно знакомы, но еще и крайне близки и дороги друг другу.
— Надо же додуматься до такого, уничтожить магический ключ посреди селения…
Он перевел взгляд на возмущенного и изумленного советника, который вновь покачал головой из стороны в сторону, словно отказываясь верить своим глазам. Что ж, это в очередной раз доказывало, что Зиберина действительно нисколько не изменилась, оставшись все такой же беспечной и скорой на действия. Райнир с трудом заставил себя отвести взгляд от нее, чтобы не видеть радостное и теплое выражение такого красивого для него лица. Горечь заполнила рот, заставив его судорожно сглотнуть. Ему маленькая принцесса никогда не дарила таких объятий, даже в те времена, когда считала своим другом. Он никогда не понимал этого, почему-то с другими она была крайне добра и сердечна, открывая сердце и впуская их в свою душу, одаривая щедрой любовью и искренней привязанностью. Зиберина родилась благородной и великодушной, несущей в себе свет. Его тепло чувствовалось в каждой ее улыбке, в словах, в поступках… И ему хватило бы даже маленькой, крошечной капельки этого обжигающего сияния доброты, ласки и любви, если бы была в ее чувствах эта самая капля, предназначенная только ему одному.
