Бару Корморан, предательница - страница 128
Игуаке пренебрежительно шевельнула левой рукой, и нефритовый браслет зазвенел о платиновое запястье, точно колокольчик.
– Мертвецы – превосходное удобрение.
Укрывшись в тени зонтика, Эребог оглянулась на Бару и усмехнулась – вероятно, предлагая вместе посмеяться над спектаклем Игуаке или разделить ее наслаждение от столь великолепного предательства. Княжества Отра и Сахауле принадлежали ей. Она оставит наследникам не только жалкий глиняный карьер.
Бару лукаво улыбнулась в ответ, словно говорила: «Удостоверилась в том, насколько я непреклонна и холодна?»
Эребог коснулась бока лошади Игуаке.
– Ты не взяла с собой ничего от солнца? Могу предложить запасной зонтик.
– Ты – прямо как бабка.
– Я и есть бабка.
– Да уж… бабка при куче глупых и нищих детей.
Бару прикусила язык, чтобы не расхохотаться. Коровья Княгиня не разменивалась на зонты – ее дружинники уже ставили шатер. Но Эребог беззаботно гнула свою линию:
– Может, и так. Надеюсь, хоть кто-то из них порадует бабку богатыми и учеными внуками.
– Честная Рука. Говорить сейчас? – негромко спросил Дзиранси на ломаном иолинском.
На стахийском богатыре был нагрудник от его лат – стальное произведение искусства, какого не смог бы повторить никто в Ордвинне. Бару очень хотелось содрать его, как панцирь с краба, и забрать для пристального изучения. И Дзиранси был вполне достоин своего доспеха: дисциплинирован, сдержан, восхитительно немногословен – пусть даже причиной тому был языковой барьер.
А еще за ним угадывалась некая тайная сила.
– Идем, – сказала она и увлекла его подальше от княгинь, к полуразрушенной стене. – В чем дело?
Он устремил взгляд на запад. Глаза его были странно зелеными, как пламя горящего бария.
– Очень красиво. Совсем плоско. Хорошая земля. Я не видел такой. Дом Хуззахт вырублен в горах… – Он начертил пальцем в воздухе ступенчатую линию. – Водяные машины. Насыпные фермы.
Бару отважилась вспомнить пару-тройку стахечийских слов.
– Твой народ – идти юг? Торговать. Жениться. Земля теплее.
Подбородок Дзиранси задрожал: он тоже едва удерживался от смеха. Смутившись, Бару перешла на иолинский:
– Вы ведь хотите этого, не так ли?
– Я скажу, чего мы хотим, скоро. – Он оперся на древко копья. – Тогда я буду готов спросить. В правильном месте, под добрым камнем. Ответь мне: что будет с… – Он кивнул на запад, в сторону плодородных угодий Наяуру. – С плоской землей?
Проверив надежность древней каменной кладки, Бару оперлась на стену.
– Саперы Игуаке пойдут к Найу на восходе и пригрозят вскрыть плотины. Угроза уничтожения их владений заставит помещиков Наяуру подняться против тех, кто сохранил ей верность, и просить мира. Затем будет устроен брак одного из уцелевших детей Наяуру с кем-нибудь из наследников Игуаке, и Игуаке станет править Внутренними Землями. Владения вассалов Наяуру достанутся Эребог.
– Эребог… – Стахечийское имя легло на его язык ровно, будто кирпич в кладку. – Эребог задавала опасные вопросы. По-стахечийски, на языке Домов, без ордвиннского акцента. Она спрашивала о человеке, которого любила, – о повелителе клана.
– Что ты сказал ей?
Дзиранси попробовал кладку рукой в латной перчатке и нахмурился: ближайший к нему камень пошатнулся.
– Я не сказал ничего. Молчание – сила. Но я знаю, что он пал. Владыка Дома Юченис – он пал.
Драгоценные сведения! Бару вцепилась в возможность выяснить как можно больше.
– Он зашел слишком далеко?
– Он хотел связать свой дом с Эребог. Получить плоскую землю и стать королем. Но в нем не было нужды. А мы принимаем только тех королей, в которых есть нужда. – Дзиранси постучал по шаткому камню, и тот вывалился из стены. – На нас идет Маска. Мы приняли Короля по Нужде. Он хочет возвыситься над остальными, как и Юченис. Но превосходит его величием. Понимаешь? Его рука шире. Он… – Дзиранси поднял и растопырил пятерню. – Человек-созвездие. Большие глаза. Длинные руки. Он набирает силу. В плоской земле ее много – очень много.
– Король по Нужде послал тебя на юг, – выпалила Бару, но расспрашивать дальше стало невозможно. Игуаке и Эребог, спешившись, направлялись к ним.
Эребог рыкнула что-то по-стахечийски, и лицо Дзиранси замкнулось, превратилось в равнодушную маску.
Игуаке стащила с левого предплечья простой платиновый браслет.
– Руку, – велела она.
Бару подала ей правую руку. Игуаке надела браслет на ее запястье и двинула вверх – да так, что украшение врезалось в кожу.
– За то, что ты сделала с Наяуру, – произнесла Игуаке, не отпуская Бару. – Но твой подлый, бесчестный поступок принес мне то, к чему я стремилась, и это я ценю превыше всего другого. – Она повернула браслет, и он скользнул но влажной от пота коже Бару. – Думаешь, теперь ты станешь моей королевой?
Бару вспомнила, как она, отчаявшаяся простолюдинка, стояла перед Игуаке на коленях.
– Считаю, что я выиграю еще одну войну, – ответила она, гордо подняв голову.
– Без моей кавалерии ты не выиграешь даже состязания, кто дальше брызнет, – отмахнулась Игуаке, глядя на Дзиранси оценивающим взглядом. – Но в тебе играет странная сила, шакалиха. Через тебя снисходит дыхание Химу. Если получишь трон, помни о том, что я была голодна. И потому воспользовалась тобой, дабы убить Наяуру и взять все, на что я давно нацелилась. Сейчас я наелась до отвала. Держи меня в сытости, не то я проголодаюсь вновь.
Эребог закатила глаза.
