Бару Корморан, предательница - страница 129
– Послушай себя! Мычишь, как ненасытная дойная корова: «Крови! Земли!» У Наяуру хотя бы была мечта.
– Я хочу того же, что и Наяуру! – Голос Игуаке перехлестнул речь Бабки, как талые воды – плотину. – Я создам империю для моего народа. Я отомщу за пролитую кровь и отвоюю историю у пришлых из Фалькреста. А главная разница между мной и Наяуру в том, что она мертва, а я жива! Мои дети вымарают ее имя изо всех песен и всех родословных книг. И твое, Эребог, заодно – и это самое лучшее, на что ты, жалкая старуха, можешь надеяться.
Эребог расхохоталась и собралась было сказать какую-то старую мудрость, но Бару подняла руку, пресекая ее дальнейшие речи.
– Кое-что я ценю больше, чем твою кавалерию, Игуаке, – заявила Бару. – Твоя исключительная откровенность позволяет доверять тебе, княгиня.
* * *
Кавалерия Игуаке и фаланги Эребог шли по землям Наяуру тяжкой поступью. Помещики Наяуру, которым безумно хотелось восстановить покой и сохранить свое положение, перебили верных вассалов погибшей княгини, возвели на княжий стол одного из сыновей покойной повелительницы и запросили мира. Игуаке обещала выдать за мальчика свою дочь. Дело было сделано.
Она получила земли и богатства Наяуру. И встала на сторону восставших.
Эребог отправила в край, где раньше властвовала Наяуру, своих солдат. Изможденные и донельзя изголодавшиеся, они были слишком слабы для грядущей битвы, но вполне могли послужить заслоном от княжеств Отра и Сахауле, которые пока остались без правителей.
Но Эребог понимала, что набеги па угодья бывших вассалов Наяуру помогут ее войску прийти в боевую форму. Да и казна ее, конечно, пополнится в летние месяцы.
Восставшие собирали силы для битвы.
Двигались на юго-восток, к Инирейну, к великому водному пути, соединявшему Уэльтони с мятежным севером. Сомкнутым строем шли стройные фаланги Пиньягаты, текли неисчислимые табуны и стада из загонов Игуаке, скрипели колеса повозок с припасами и золотом Отсфира.
На заливных лугах долины Зирох, где дорога из столицы сворачивала на восток, к реке, им предстояло встретить разбуженный гнев Пактимонта.
Честная Рука со своим генералом проверили северные леса и подняли войско, которое они кормили и вооружали целую зиму. Повсюду их встречали восторгом, шумным и буйным весельем – иликари, матери, отцы и купцы приветствовали живое воплощение грядущей свободы. Славили будущее без инкрастической дисциплины, вгонявшей их тело и труд в Фалькрестские рамки.
Несколько дней Тайн Ху и Бару Рыбачка ехали бок о бок сквозь заросли сосен под крики соколов с высоты.
За ними пришел к Инирейну лес копий. Фаланги воинов грузились на баржи Отсфира, которые отправлялись вниз по реке – туда, где был разбит огромный армейский лагерь.
Проследив за баржами, генерал и падший имперский счетовод вернулись в Вультъяг.
В княжеских владениях Бару первым делом увидела стаю хищных птиц, круживших над лесом. Их тени крохотными мазками ложились на зеленый холст долин и холмов. На севере шумела вода, падавшая вниз сквозь водосбросы замкового шлюза. Они остановили коней у заставы на перевале. Княгиня Вультъяг держалась в седле прямо и легко, в отличие от Бару, до сих пор не сумевшей подружиться с лошадьми.
Тайн Ху вздохнула.
– Если мы победим Каттлсона и тебе отдадут трон…
– Не надо! – взмолилась Бару, опасаясь выдать свою неимоверную усталость и щемящую тоску при мысли о предстоящих испытаниях. – О чем угодно, только не о битвах и тронах.
В долине, раскинувшейся у их ног, сокол стрелой ринулся вниз, на невидимую добычу.
– А ты пала духом, – констатировала Тайн Ху.
Поерзав в седле с жесткой спинкой и не найдя облегчения, Бару привстала в стременах и оглядела реку и крохотные созвездия домов, каменоломен и мельниц.
– Что за народ живет в княжестве Наяуру? – спросила Бару и подумала, что, наверное, здешние люди ничем не отличаются от тех крестьян, которых она отдала Игуаке, будто скотину.
– Понятия не имею. Я никогда не была на западе. Хотя ту майянской крови там много, как и у меня.
Бару усмехнулась.
– Я полагала, что ты знаешь об Ордвинне все.
Княгиня скорчила обидчивую гримасу.
– Наша страна огромна. В каждой долине деревень – что звезд на небе.
– Ты промахнулась на… – Бару сощурилась. – Примерно на десять порядков величины.
Тайн Ху уныло покачала головой.
– Зате Яве стоило бы запретить браки счетоводов с поэзией.
Позади них раздался шорох. К ним приближались двое – первым шел Дзиранси, за ним – Зате Олаке. Почтительно опустив взгляд, Дзиранси мрачно, серьезно заговорил по-стахечийски.
– Он хочет держать совет, – перевел Зате Олаке. Голос его звучал напряженно – похоже, дело не терпело отлагательств. – Говорит, что видел достаточно и теперь надеется действовать. Я прекрасно понимаю, что это может означать для Ордвинна. Прислушайся к нему.
– Нет Честной Руке покоя, – пробормотала Тайн Ху. – Попомните мои слова.
И она обратилась к Незримому Князю:
– Тогда едем в мой замок. Побеседуем в безопасном месте.
Бару пришпорила коня и поехала вниз – на миг она увидела перед собой лишь бездну и лавину событий, увлекающую в пропасть и ее, дикарку с Тараноке.
Она всегда помнила, что этот момент неизбежен. Но не ожидала, что он явится внезапно и поглотит ее. Ее едва не застали врасплох…
* * *
– Сядь на трон, – произнесла Тайн Ху.
Они стояли на возвышении в тронном зале замка над водопадом. Деревянные балки под потолком краснели в свете факелов. В воздухе сильно пахло хвоей. От двери к княжескому трону вела дорога из грязных отпечатков подошв, оставленных тысячами просителей и все еще не отмытых.
