Бару Корморан, предательница - страница 151
Неужто есть вещи, неподвластные рациональному мышлению?
Люди Отсфира продолжали погоню. Бару услышала, как сам Князь Мельниц что-то заорал ей вслед, и над ее головой просвистели первые стрелы.
«А если ни Лизаксу, ни его горе, ни его догадка здесь ни при чем? Вдруг они сговорились убить меня и Тайн Ху, а потом подыскать для Ордвинна другую королеву? Хотя бы Игуаке, выданную замуж за Отсфира. Все лучше, чем две трайбадистки».
Окружающий мир превратился в игру смутных теней, куда менее реальную, чем память о Тайн Ху.
Но внезапно в игру вступили новые тени, появившиеся впереди. Всадники в алых табардах и стальных масках, вооруженные тяжелыми арбалетами. Морская пехота Маскарада – точнее, Вестника. Мчится к ним.
Рыжие кудри Вестника отчаянно развевались на ветру.
– Гони! – крикнул он. – Вспомни о том, что ждет тебя впереди! Не забывай о награде!
И он пришпорил коня.
Но Бару медлила. Она не будет спасаться бегством.
«Вспомни, что тебя ждет впереди…»
Вспомни «шакалов», «Армию волка», седобородого Зате Олаке, верную дружину, ныряльщиц-иликари и Тайн Ху, Тайн Ху, Тайн Ху…
Почему все сложилось именно так? Почему она допустила такой финал? Она могла бы остаться в лагере и приказать войску совершить марш-бросок на север. Могла разделить армию по княжествам и отправить воинов по домам или бежать с Тайн Ху, скрыться с ней в Зимних Гребнях. Могла бы отыскать способ изменить своей же собственной измене. В конце концов, ключевой фигурой была она, Бару, а не изможденный Волк и не собранные вместе мятежные князья. В конечном счете только Бару и была главным оружием.
Но тогда, конечно, никто никогда не спас бы Тараноке.
Стрела ударила загнанную лошадь в крестец. Та с визгом упала, волоча за собой задние ноги и заваливаясь набок. Бару с размаху рухнула наземь и вскрикнула, ударившись головой о слишком свободный шлем.
Весеннее небо над головой. Величественная утренняя заря.
Если ей и хотелось умереть, то недостаточно сильно. Тело самовольно вскочило, рука потянулась к сабле, ноги сделали пару неверных шагов.
Подняв взгляд, она увидела Отсфира. Князь мчался к ней с обнаженным мечом – взгляд исполнен горя и лютой ненависти.
Болт, выпущенный из арбалета, отскочил от шанфрона его коня. Князь моргнул от неожиданности, и в тот же миг второй болт пронзил его грудь. Отсфир обвис на поводьях, на губах его выступила кровавая пена, и он упал.
«Вы не погибнете на Зирохе». Что ж, очередная ложь. Совсем мелкая по сравнению с прочими.
«Прощай», – подумала Бару.
Она обернулась к морским пехотинцам, которые спешили к ней на помощь, и увидела Вестника. Он напряженно указывал на Бару вытянутой рукой и не шевелился.
Да, человек по имени Вестник предложил ей возвышение такой ужасной ценой.
Взгляд его был устремлен на что-то позади Бару, а ее шлем ограничивал обзор.
Вестник открыл рот, чтобы предостеречь ее…
Молот верного дружинника Отсфира ударил по шлему Бару. В ее глазах потемнело. Все вокруг исчезло, словно перед ее носом с треском захлопнули дверь.
* * *
Вестник и впрямь позаботился обо всем остальном.
Княгиня Игуаке, выпив утренний бульон, проглотила вместе с ним и приправу, подкинутую очищенным. Он, конечно же, сумел добавить в чашу Игуаке тетродотоксин – иноземный яд, к которому ей неоткуда было иметь привычку. Передав похвалу повару: «От новой приправы у меня даже губы онемели!» – в самый разгар утреннего совета княгиня обмякла и умерла, разбитая параличом. Так скончалась Коровья Царица, мечтавшая о новой империи и свободной жизни для своего народа.
Глава ее разведки с ревом ворвался на кухню.
– Чья рука сгубила нашу княгиню?! – заорал он.
– Та самая, что движет всеми нами, – ответил помощник главного повара и метнул в лицо главы разведки сковороду с кипящим маслом.
Пиньягата, Князь Фаланг, проводил войсковой смотр перед походом. Он с трудом дышал обожженными в сражении легкими, но его воины стояли навытяжку и вспыхивали гордостью от его одобрительных кивков. Но вот из строя, бросив копье, с улыбкой выступил какой-то бледнокожий человек.
– Бару Корморан подводит итоги, – произнес он, вонзая нож под подбородок князя.
Князь-копьеносец умер стоя. Увы, ему не довелось увидеть мир в своих землях.
В лагере «Армии волка» воцарился хаос: боевых коней разбил паралич.
Кровь и дым завладели Пактимонтом. Солдаты адмирала Ормсмент взяли штурмом убежища мятежников, заливая кислотой потайные комнаты.
Судьба настигла и Глиняную Бабку, когда она тащилась вверх по лестнице в свои башенные покои. Княгиня чувствовала себя усталой и подавленной. Ее печалила кончина Отра и Сахауле, и со страхом ждала она вестей с заливных лугов Зироха. Вдобавок ее удручали воспоминания о давней любви, с некоторых нор вызывающие лишь вьюгу в ее сердце. Она задумалась и остановилась, и вдруг какой-то дерзкий рабочий выскочил из тьмы и окатил ее с головы до ног вонючим каустиком. Бабка поспешила в умывальню, и при первом же соприкосновении с водой каустик ослепительно вспыхнул буйным неугасимым пламенем.
Так ушла Эребог со стужей в глазах – единственная из ордвиннских владык, осмелившаяся побывать за Зимними Гребнями.
Очищенная, которой была вверена забота о княгине Вультъяг, не смогла отыскать своей жертвы.
– Выслана, – угрюмо буркнул дружинник княгини. – Отправлена на север с Зате Олаке. По приказу Честной Руки.
Лагерь «Армии волка» лихорадило.
По Зироху разлетались разные слухи.
