Бару Корморан, предательница - страница 150
«Мы дадим вам то, чего вы хотите больше всего на свете. То, чего вы жаждете с детства».
Бару двинулась прочь. Зате Олаке добавил ей вслед (превосходный, хоть и ненамеренный удар):
– Жаль, что она допустила необходимость подобной меры.
* * *
Час настал, условия совпадают, сделка завершена. Она приняла ее. Она знала, чего от нее хотели, и сама сказала им об этом.
Однако механизмы, завод которых еще не кончился, отбивали: «Пора. Пора. Пора».
Причин медлить нет.
Бару прижалась лицом к боку лошади – колючему, шершавому, воняющему потом – в безуспешной попытке заплакать, вскрыть душу, словно гнойник, и вытечь на траву без остатка. У нее ничего не получилось. Сердце как будто закупорилось запекшейся кровью.
«Я совершила ужасное злодеяние. Настолько чудовищное, что теперь я могу совершить любой грех, обмануть любое доверие и пойти на все что угодно. Какой бы вред ни причинила я себе, хуже мне уже не будет».
Верно. Преступление совершено давным-давно. Теперь наступила расплата.
Она сказала жрице-нырялыцице: «Я хочу спасти свой дом, Тараноке. И я делаю для этого все».
Оседлав лошадь, Бару тронулась через лагерь на восток – без знамени, неузнаваемая и неприметная. Барабаны стучали побудку, вызывая сонные протестующие стоны. На ней были простое охотничье платье и шлем, чтобы спрятать лицо.
Ни время, ни место известно не было. Заранее оговаривались только условия завершения сделки: сомнение рассеяно, победа одержана. И план отхода: «Ускользните из лагеря и положитесь на нас. Мы будем готовы».
Бару стиснула губы и накрепко затянула броню вокруг сердца, похоронив что-то очень важное в руинах собственной души. Надвинула на лицо маску – холодную сталь дисциплины под кожей.
«Привыкай, – приказала она себе. – Теперь так будет всегда».
И сразу же подумала: «Бару, ты – дура. Высокомерное мерзкое чудовище. Ты должна остановить это. Как угодно».
На восточном краю лагеря ее ждал рыжеволосый стахечи. Он сидел в седле, на его шее красовался яркий платок, завязанный «тещиным узлом» поверх куртки. Именно он однажды подошел к ней в доках и спросил невзначай: «Вы знаете „Сомнение об иерархии“?»
– Пора, – произнес он. – Сейчас, в час победы, мы можем быть уверены, что даже самые осмотрительные изменники сбросили маски. – Он ухмыльнулся – горделиво или угрожающе, а может, и кровожадно. – Вы прекрасно справились, приведя их к Зироху и выиграв сражение. Вы проделали превосходную работу.
– Стой! – крикнула Бару ему в лицо. – Верни все обратно! Я передумала!
Яростно налетев на него, она снесла ему голову. После того, как его тело растоптали лошадиные копыта, Бару пришпорила скакуна и помчалась обратно в лагерь.
Конечно, в реальности она не сделала ничего подобного. Глупый бунт ничем не мог ей помочь. Возможно, из этого и вышел бы сиюминутный прок. Но сиюминутность вряд ли что-то решала.
Наверное, ее безмолвный вежливый кивок встревожил рыжеволосого. Миг – и человек по имени Вестник отвел взгляд. В глазах его мелькнуло мимолетное сочувствие, как и у князя-шпиона.
– Едем, – сказал он. – Я позаботился обо всем остальном. Челюсти смыкаются. Нам нужно убраться отсюда побыстрее.
Бару шевельнулась в седле, собираясь оглянуться, но шепот Вестника приковал ее к месту:
– Нет! Не оглядывайтесь. – процедил он. – Позади ничего нет! Ясно вам? Теперь надо смотреть только вперед.
И они двинулись на восток, мимо часовых. Преодолев Зирох, они направились к огромному бурному Инирейну, Току Света. Там и предстояло выступить Волку, дабы встретить морскую пехоту, которая не придет никогда.
Сперва ехали в тишине, нарушаемой пением птиц и шумом воды, плещущейся о тучные берега. Зажмурившись, Бару стерла окружающий мир, сменив картину воспоминаниями о своих прекрасных злодеяниях.
«Ты провернула отличную сделку», – похвалил Бару ее внутренний счетовод.
И это было правдой – для юной женщины в доках, опальной технократки, разъяренной словом «Зюйдвард». Для той Бару, отчаянно искавшей путь в Фалькрест.
Но та Бару не понимала самого главного…
Раздался чей-то крик. С севера приближался топот копыт – к ним мчался отряд латной конницы, поджидающей в засаде за рощей ладанных кедров. Вестник удивленно покосился на Бару.
– Весьма небрежно, – заметил он.
«Отсфир! Он просидел целую ночь, снедаемый горем, и размышлял над предательством друга! Наверняка с восходом он сообразил, отчего Лизаксу, самый разумный и дальновидный из них, вдруг восстал против меня», – подумала Бару.
Возможно, он читал письма Лизаксу. Вероятно, он нашел черновик послания, где спрашивалось: «Не боишься ли ты их постепенного возвращения? Как, по-твоему, есть ли нам на что надеяться на протяжении пяти десятилетий или даже ста лет?»
Так или иначе, но он догадался, почему Лизаксу задавал такие вопросы. И понял истинный смысл ответа Бару Рыбачки, хладнокровного и изворотливого счетовода.
Должно быть, тогда он не поверил себе. Однако решил сесть в засаду и подождать. И теперь наконец увидел, какое чудовище князья Ордвинна возведут на трон.
«Он убьет меня», – решила Бару. Эта мысль принесла ей искреннюю радость.
Вытащив из седельной сумы узкий продолговатый предмет, Вестник метнул его вверх. Ракета взвилась в синее небо, волоча за собой длинный хвост из зеленого дыма.
– Гоните во весь дух! – велел он, приникнув к шее своего коня.
Бару, пустой бессловесный механизм, подчинилась.
Но почему? Как же так?.. Еще ночью она была уверена, что утро не настанет никогда. Как вообще хоть с кем-либо могло случиться нечто подобное? Как можно абсолютно точно знать что-то, но полностью игнорировать это?
