Рыцарь без меча - страница 113
— О ком ты?
— И такой же умный. Но его душа давно отравлена ядом. Черна, как земля после пожара.
— О ком ты? — повторил Гидеон.
— О том, кого ты слышишь. Кого боишься.
— Так значит, нам в самом деле грозит опасность?! А это связано с гайером?
— Ненависть есть ненависть.
— Как к дяде вернулась власть над гайером?
— Ты пришёл сюда без его ведома. Нехорошо.
Гидеон разочарованно вздохнул.
— Но что мне ещё оставалось делать? Я не раз пытался поговорить с ним, но он словно не слышит меня!
— Да, — кивнула Фригитта.
— Как же быть? Дай совет!
— Судьбу не изменить. Против такого течения не выгрести.
— Значит, я не смогу ничего сделать?
— Когда течение несёт тебя к водопаду, надо грести. Грести изо всех сил! Тогда ты удержишься на месте и, может, даже прибьёшься к берегу. Но подняться вверх по реке ты не сможешь, сил не хватит.
— А как же дядя? Или опасность грозит только мне?
— У него есть лодка. Быстрая лодка.
— А куда он плывёт на ней?
— Это ему решать. Когда Луна закрыта тучами, на реке темно, — медленно сказала Фригитта. — А река обманчива. Кажется, что до водопада далеко, но он рядом. Внизу острые камни, о которые разбивается всякий, кто падает с обрыва.
Оказавшись в своих покоях, Гидеон быстро закрыл дверь и убрал ключ в карман. Весь вечер он обдумывал разговор с Фригиттой. Каждая его деталь казалась значимой. «Отец не раз рассказывал о Фригитте. Его она всегда угощала лепёшками и молоком, а мне дала хлеб и воду. Хотела что-то этим сказать? Но что? Что меня посадят в тюрьму?! Фу! „Когда Луна закрыта тучами, на реке темно“… Так я и знал, это связано с Лунной Королевой! Но вместо ответов только прибавилось вопросов… Что же делать? Она сказала грести изо всех сил… Что это значит? Видимо, мне надо делать всё, чтобы выяснить, кто желает нам зла. Я должен предотвратить несчастье? Именно я?»
* * *
...Прежде чем нести Свет другим, ты должен научиться хранить его в своём сердце и в своих мыслях. Пребывать в Свете значит быть свободным от ненависти и страдания, от горечи и отчаяния, от страха и слабости, от всего, что заставляет человека скитаться по дорогам Великого Мира, ища приюта и покоя и не умея найти их. Приходи туда, где темно, и приноси во тьму Свет, ибо в этом твой рыцарский долг. Но никогда не теряй Свет, живущий в твоём сердце, чтобы там не воцарилась тьма.
Пребывающий во тьме страдает, и будет страдать вдвое сильнее, если захочет помочь другим, потому что у него нет мудрости, чтобы понять, и силы, чтобы осуществить, а бессилие — это мучение. Ты же должен быть сильным. Поэтому прежде всего храни стойкость и помни, что Свет — твоя единственная помощь и защита. Тот, кто пребывает вне Света, уязвим без Любви и знания. Любая из невзгод Великого Мира может поразить его, и он, словно странник без крова, не знающий, где уберечься от холода и дождя, не сможет укрыться от страданий Великого Мира.
* * *
После того, как Брит покинул остров, все отчётливо почувствовали, что приближается неотвратимое. И погода навевала невесёлые мысли — то и дело шли дожди, море было неспокойным. В доме Дамира каждый думал о письме короля, о предстоящем выборе, но никто не заговаривал об этом. Беспокойство Эдвина и Диаманты нарастало. Наконец Эдвин не выдержал.
— Отец! Что вы решили?
Дамир посмотрел на него и понимающе кивнул.
— Пойдём прогуляемся, сынок. Дождь как раз закончился.
Они ушли вдвоём. Служанка удалилась на кухню, Амма принялась вышивать, а Диаманта достала их с Эдвином одежду, требовавшую починки, и села рядом.
Некоторое время работали молча. Потом Диаманта подняла взгляд и увидела, что у Аммы красные глаза. Отложила шитьё и обняла её.
— Дамир… — прошептала Амма. — Как я боюсь за него!
* * *
Когда отец и сын вышли за околицу, Эдвин сказал:
— Может, я не должен был вас об этом спрашивать. Но я не могу думать ни о чём другом! Как вы поступите?
Дамир вздохнул.
— Ты лучше меня понимаешь, что это всё очень непросто, Эдвин. Чего я только ни передумал. Впрочем, кое-что решил.
— Что?
Они шли по дороге, от которой отходила тропинка вглубь острова. Дамир свернул туда.
— Во-первых, — продолжал он, — служить Рэграсу я не буду. Несмотря на то, что люди просят меня остаться. Каждый день подходят, говорят, что не хотят другого правителя. Но присягу Рэграсу я не дам. Лучше умру. Во-вторых, я обязан сохранить жизни людей. Вначале у меня были мысли поднять бунт — но ведь это бесполезно. Рэграс со своими солдатами просто раздавит нас.
— То есть вы выбрали уйти отсюда? Других вариантов нет.
— Не знаю, Эдвин. Я действительно ещё не знаю. Посмотрю по ситуации. Когда окажусь с Рэграсом лицом к лицу.
— Это меня и тревожит больше всего. Я прекрасно понимаю, как вам тяжело, отец. Но боюсь, что, увидев Рэграса, вы вспомните прошлое и поддадитесь чувствам. Я не прошу вас принять какое-то конкретное решение. Я прошу только не давать волю ярости. Неважно, есть для неё причины или нет.
Дамир ничего не сказал, просто ободряюще похлопал Эдвина по плечу. Они вышли к опушке леса и оказались на небольшом кладбище.
— Вот, здесь наша история, — произнёс Дамир. — Почти двадцать лет… Там первые могилы. Тех, кто умер зимой после того, как мы приехали сюда. Несколько человек так и не дождались весны… Там два брата, Керт и Бат. Один упал со скалы и разбился, второй через год погиб на охоте. А здесь Шен. Пока мы жили в Артиссе, я и не догадывался, какое у него верное сердце. Сколько он вынес вместе с нами — и всё время помогал нам с Аммой. Последний кусок, последнюю рубашку мог отдать. Хорошо, что он успел пожить спокойно. Но шесть лет назад страшная зима была, такие морозы. Он простудился и умер. Не смогли вылечить, как ни старались.
