Рыцарь без меча - страница 154
— Это слишком важные бумаги, Гидеон. Шёлк в тайнике, так что не ищи его, не теряй время.
— Обещаю вам, дядя. Спокойной ночи!
— Приятного чтения, — кивнул Рэграс и вышел.
Гидеон с трепетом раскрыл папку.
— Письма Дабета!
Он достал первый лист, исписанный твёрдым, острым почерком.
«…Запомни, Рэграс: власть — это борьба. За неё надо бороться и тогда, когда ты ещё не достиг её, и тогда, когда ты уже на троне. В этом гайер поможет тебе лучше, чем что бы то ни было. Тебе достаточно будет удерживать власть над гайером, чтобы удерживать власть над страной. Гайер покажет и твою силу, и твою слабость. Если он выходит из-под контроля, это значит, что твоя воля слаба; а король со слабой волей — то же самое, что воин со слабыми руками. Это позор.
Но я знаю, что у тебя хватит воли и достоинства, чтобы владеть им, и хватит ума, чтобы правильно его применять, поэтому отдаю власть над ним тебе.
Больше всего на свете гайер ненавидит тех, кто служит Миру Неба. Я убеждён, что этого Мира не существует, и не раз задавался вопросом, почему люди, которые верят этой лжи, вызывают в гайере такую ненависть. Это происходит потому, что они не желают подчиняться истинной силе и истинной власти. Гайер беспощаден к своим врагам так же, как должен быть беспощаден король к подданным, нарушившим его волю. Приговор бунтовщикам должен быть один, Рэграс: смерть. Позорная, мучительная смерть.
Знай: тот, кто неугоден гайеру, неугоден и тебе. Если захочешь проверить кого-нибудь из своих слуг, попроси его прикоснуться к гайеру. Вспышка будет означать ярость; людей, от прикосновения которых гайер вспыхивает, уничтожай как врагов, даже если они кажутся безобидными…»
— А дядя оставил в живых Диаманту и Эдвина… Хотя это объяснимо, — вспомнил Гидеон и задумался. — Интересно, а будь я на месте дяди, хватило бы у меня духу убить человека только за то, что гайер вспыхнул от его прикосновения? Не слишком ли Дабет категоричен? Можно ли считать гнев гайера поводом для казни?
Он отложил прочитанный лист и взял следующий.
«…Чтобы использовать гайер, ты должен действовать холодно и решительно, без малейших сомнений в своей правоте. Тогда тебе не будет равных.
Но хочу призвать тебя к благоразумию. Тщательно взвешивай свои поступки, чтобы потом не отказываться от необдуманных и поспешных решений. Если ты поступишь вопреки воле гайера, он может выйти из-под твоей власти. Не допускай этого! Во-первых, потому, что гайер никогда не ошибается, а во-вторых, потому, что сопротивляться ему несравнимо тяжелее, чем им повелевать.
Гайер не прощает предательства и слабости. Если ты единожды предашь его, он начнёт презирать тебя, и ты сможешь вновь овладеть им только ценой огромных жертв; но даже после этого твоя власть над ним может исчезнуть при малейшей ошибке, исчезнуть уже навсегда. Поэтому будь внимателен и не забывай, чему я тебя учил…»
Какое-то время Гидеон сидел неподвижно, затем горестно вздохнул и продолжил знакомство с папкой. Раскрыл объёмный труд «Гайер в военном искусстве» и углубился в чтение. Часы пробили полночь.
В час он закончил и, зевая, взял следующую рукопись, «Гайер как орудие наказания». На первой же странице с него слетел сон.
«…Если ты используешь гайер при допросах, то узнаешь всё, что хочешь, даже от самого несговорчивого пленника. И воочию увидишь, что такое власть.
Власть должна быть крепкой, как металл; нет человека, который, попав в оковы из гайера и ощутив боль, не попытался бы вырваться; нет человека, который смог бы вырваться из этих оков. Такой же должна быть и твоя власть: твёрдой и несгибаемой.
Власть должна уметь не только награждать и казнить; она должна уметь подчинять себе. Гайер знает, как покорять людей. Будь уверен, Рэграс: каждый, кто побывает в его оковах и останется в живых, станет твоим верным слугой. Никакие другие наказания не смогут усмирить человека так, как гайер. Эта боль не забывается, она возвращается в течение всей жизни, она становится частью натуры, как и страх и благоговение перед властью…»
— Ну, это не всегда работает, — пробормотал Гидеон, вспомнив Эдвина. — Видимо, некоторых даже гайер не в состоянии исправить… А дальше? — Гидеон принялся листать рукопись. — «Как вести допрос»…
Он прочитал две страницы, отложил папку, встал и подошёл к окну. В небе блестели холодные зимние звёзды. Когда-то он сам мечтал о власти над гайером, но сейчас желание соприкасаться с этим металлом напрочь у него пропало.
Решив побыстрее покончить с этой темой, Гидеон сел за стол и дочитал до конца. Закрыл папку и задумался. Было ясно, что однажды потерявший власть над гайером ходит по лезвию ножа. Было ясно, что Лунная Королева отдала в залог гайеру что-то очень дорогое для неё и для Рэграса. Отдала то, что они оба страшно боятся потерять. Что это могло быть? Ответ напрашивался только один: их любовь и верность друг другу. Гидеон в сердцах наградил дядю и Королеву весьма нелестными эпитетами — конечно, мысленно — и решил внимательно наблюдать за Морбедом. Успокоившись на этом, погасил свечи, вышел из кабинета и запер его на ключ.
Стояла глубокая ночь, в дворцовом коридоре было пусто и тихо. И вдруг в этой тишине Гидеон услышал какой-то шорох. Он бросил взгляд в конец коридора. Там, в темноте, за тяжёлой портьерой, кто-то прятался — он мельком увидел силуэт.
Решив на всякий случай вооружиться, Гидеон вернулся и снова открыл кабинет короля. На стене висела большая коллекция мечей и кинжалов. Гидеон снял длинный, тонкий кинжал, осторожно вышел и запер двери.
