Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - страница 133
Слова Мэла запротоколировали. Сначала отпечатанный текст прочитал адвокат, затем Мэл, и после этого я поставила подпись в трех экземплярах. Когда мы вышли из кабинета, Мэл по-дружески распрощался с адвокатом, пожав ему руку.
По приезду в общежитие я опять спряталась в своей норке, отгородившись от действительности, и погрузилась в радужные воспоминания.
Радик в архиве, Радик у книжного магазина с шарфом в инее, улыбающийся Радик, наши обеды и ужины, рассказы о зверях и о "грязности", смущенный Радик, хвалебные оды колбасе, расспросы о житье-бытье, об учебе и сессии. Будничное и безыскусное общение, но каждая фраза паренька, отложенная в памяти, светилась искренностью и непосредственностью.
Если бы не авария, Радик мог остаться слепым, но судьба уготовила ему шанс стать личностью в обществе висоратов. С каким восторгом парнишка делился успехами в видении волн и рассказывал, как дядя гордится им! Радик верил людям, как верил в то, что мир прекрасен и совершенен. А циничный висоратский мир пережевал доверие наивного юноши и выплюнул.
Странные у нас стали отношения.
Несчастье, произошедшее с Радиком, отрезало и обрубило всё, чего мы достигли в отношениях с Мэлом. Меня отбросило на месяц назад, в то время, когда между мной и столичным принцем сохранялась дистанция. За небольшой разницей: теперь Мэл был рядом, лишь руку протяни, но не мог достучаться. Я огородилась высокой стеной и покрылась толстой коркой безразличия. Молчала из упрямства, игнорировала, демонстративно вырывала ладонь или сбрасывала его руку.
Мэл прописался в общежитии. В первую ночь он уехал домой, когда я заперлась в швабровке и, как малый ребенок, не отвечала на его звонки и стук в дверь, на просьбы открыть и поговорить. Но уже следующим утром, продрав глаза и отправившись по гигиеническим делам, натолкнулась на Мэла, выходящего из душа. Парень вырулил в трикотажных штанах и с голым торсом, вытирая влажные волосы полотенцем.
- Доброе утро, Эва, - сказал обыденно, как будто сталкиваться по утрам при выходе из душа - нормальное явление. Все бы ничего, но дело происходило в общежитии и в моем закутке.
- Как это понимать?
- Очень просто. Мелёшин здесь живет, - сказала выглянувшая из пищеблока Аффа и ткнула ложкой в дверь по соседству со своей, объясняя таким образом, что Мэл занял помещение, приготовленное для некоего столичного охламона из богатеньких.
- Значит, эта комната числилась за тобой? - изумилась я. Для меня Мэл и общежитие считались несовместимыми понятиями.
Парень развеял сомнения:
- Нет, но отдана во временное пользование.
Выходит, тетка-вехотка сдалась под напором и обаянием Мэла и выделила ключи от пустовавшего жилья.
- Хочешь посмотреть? - пригласил Мэл, открыв дверь.
Я дернулась и с грохотом закрылась в швабровке.
После трагедии с Радиком это был первый раз, когда мы поговорили.
В тот же день в коридоре послышался шум, это грузчики затаскивали холодильник из квартиры Мэла в наш пищеблок.
- У меня разнеженный желудок, - пояснил Мэл соседке, и та скривилась.
- Тогда вешай замок на свой холодильник, - заявила я агрессивно. - Никто не виноват, что еда вываливается наружу и мешается под ногами.
Мэл моментально скорефанился с Капой, и основным мотивом приятельских отношений стала опять же пища. Сосед вел полуголодное существование, поэтому щедроты Мэла повалили его самолюбие на спину.
- Зачем ты это делаешь? - спросила я у Мэла, когда он отправился к Капе с ворохом продуктовых упаковок. - Потребуешь с него вернуть долг за съеденную оленину в вине?
- Не люблю оленину, - сморщился Мэл. - А с Капитосом мы общаемся.
Ну-ну. Уже не безымянный сосед или Чеманцев, а Капитос.
Уж не знаю, как общались парни, но они поочередно заседали друг у друга, и из их комнат не доносилось ни звука.
Мэл заставлял питаться и меня, но терпел неудачи, потому что аппетит пропал напрочь, и пища вызывала неприятие. Ну, еще и потому, что забота Мэла была не нужна даром.
Вторая повестка пришла на следующий день. Теперь меня вызывали в Департамент правопорядка по тому же вопросу: драка в "Вулкано". И снова Мэл с кем-то созванивался и договаривался, и бланки протоколов привез в общежитие мужчина в штатском. Он ждал за дверью, пока Мэл заполнил необходимые бумаги, и я поставила закорючку в строке" "Подпись свидетеля происшествия".
Если я не запиралась в швабровке, где валялась на кровати и бессмысленно пялилась на тени от плафончика, то бродила по заснеженным улочкам в районе невидящих и разглядывала окна в домах, пытаясь угадать, где снимал комнату дядя Радика, и представляла, как племянник приходил к нему в гости. Я изучила изгибы дорожек в небольшом сквере, по которому любил прогуливаться парнишка, наблюдая, как живет район.
Километры наматывались, и черный "Эклипс" медленно следовал за мной по дороге. Удивительно, но Мэл умудрялся ухватывать моменты, когда на меня нападало спонтанное желание слоняться по улицам. Я смотрела на суету и ежедневные заботы обычных людей, и представляла, каково это - жить в мире, в котором слыхом не слыхивали о волнах, разделивших общество на низшую и высшую касты. Ведь когда-то люди были равны, а потом одни возвысились, а другим не повезло попасть в счастливчики.
